«Дорогая Эмма, мне очень хотелось бы знать о результатах твоих заключительных экзаменов…»
— Очень его это беспокоит, — прошипела она сквозь сомкнутые зубы.
«Твоя мама сказала мне, что ты не желаешь больше меня видеть. Что ж, я уважаю твои чувства.
Я чрезвычайно рад, что ты возвратилась к занятиям. Твой педагог очень высокого о тебе мнения и ожидает наилучших результатов от твоих экзаменов.
Я не перестаю о тебе думать, Эмма.
Ты обязана взять деньги на лечение, так как увечье ты получила, находясь в моем доме. Миссис Блэкмур ведь сказала мне, что потребует с меня денег по суду.
Это мое последнее письмо к тебе, guapa. Впрочем, если ты вдруг захочешь мне написать, буду рад и тут же отвечу. Приложенная к этому чековая книжка откроет тебе доступ к моему лондонскому счету.
Не торопись разорвать это. Прошу тебя, дочитай до конца. Ты вправе относиться ко мне как угодно. Но мне очень бы хотелось, чтобы ты свободно пользовалась моим вкладом, дабы не отвлекаться на посторонние хлопоты во время подготовки к экзаменам.
От души желаю тебе счастья.
Всегда помнящий тебя
Луис».
Эмма надорвала чековую книжку и выбросила ее в окно. Да, совесть, видно, совсем его замучила. Что ж, эти муки заслуженные. Но только она никогда не будет строить на них свое благополучие. Пусть не рассчитывает на это.
Всегда помнящий… Да, это взаимно. И ей никогда не избавиться от воспоминаний о тех днях в Андалусии. Конечно, иногда они будут тускнеть в наплыве иных впечатлений, но всякий раз им суждено возвращаться с обновленной ясностью, как только ей случится посмотреть на себя в зеркало.
Почему он не может отойти в сторонку? Почему старается неотступно следить издали за каждым ее шагом? Она может лишь догадываться о причинах. Боится, что она возбудит против него дело? Может быть, он проконсультировался у адвоката и узнал, что его позиция проигрышная? Он может винить ее в смерти дона Рафаэля и гибели Гиерро, но испанский кодекс чести предписывает ему оплатить ее лечение. Эмма улыбнулась. Она его безнадежный долг. Луис ведь человек деловой, он ненавидит безнадежные долги. Все здесь ясно, как белый день.
Ободренная этой мыслью, Эмма спрятала письмо в сумку и пошла проверить, не ждет ли ее до сих пор Кейт.
Октябрь выдался холодный, но солнечный. Багряно-бронзовая листва в университетском дворике так и горела под ярким солнцем. Эмма заметила, как красиво озарены светлые стены факультета испанистики. Последний праздник цвета и света в уходящем году.
Она почувствовала себя чем-то вроде Мэри Поппинс: вся тяжесть, гнувшая ее к земле после возвращения домой, вдруг испарилась, и ей казалось, что по своему внутреннему приказу она сумеет подняться над миром и полететь. Судя по его последнему письму, Луис предоставлял ей свободу. Себя он также освободил и от денежного, и от нравственного долга, открыв ей доступ к своим сбережениям. Но главное то, что он обещал уйти с дороги. Он перерезал последнюю связывающую их нить, когда наконец отрекся от алчного желания постоянно держать ее у себя в плену.