Этери сдержала слово и прислала в галерею курьера с новым вариантом Катиной картины. Катя повесила ее на место купленной. За день в галерею еще пару раз заглядывали посетители, но никто ничего не купил. Зато после шести пришел Герман.
– Привет! Как дела? – спросил он, целуя ее на пороге.
– У меня хорошо, две картины продала.
– Не свои, надеюсь?
– Одну чужую, другую свою.
– Как же так! – возмутился Герман. – Мы же договорились: закупаю я.
– Такого уговора не было. И не волнуйся, та картина тоже была в двух экземплярах. Хочешь посмотреть – иди ищи.
– Ладно. – Герман засмеялся. – Эй, а мой билет?
– За особые заслуги пущу тебя зайцем.
– Нет, это несолидно.
И он выложил на стол очередной полтинник. Катя жестом картежницы, бьющей простого туза козырной шестеркой, выложила поверх полтинника билет и две десятки.
– Вам на погоны.
Герман засмеялся, и они пошли осматривать новую экспозицию.
– Ну, это я уже видел, – пренебрежительно заметил он, кивнув в сторону «клееночников».
Катя видела, что он ищет ее картины, и боялась, что не найдет. Герман равнодушно прошел мимо «московских двориков» под Брайнина, хотя среди них были и неплохие, с настроением, и вступил в самый дальний отсек.
– Вот это твоя? – спросил он, глядя на прелестную акварель с осенним бульваром.
– Моя.
– «Было ваше – стало наше!» – насмешливо продекламировал Герман. – Беру. Мне нравится.
Он остановился перед следующей картиной, совершенно не похожей на предыдущую. На фоне темно-синего неба стоял… дом – не дом… Свеча величиной с дом, потому что рядом для масштаба были изображены маленькие человечки. Свеча горела и мягко светилась изнутри, а в середину ее был помещен громадный глаз.
Герман оглянулся на Катю. Она кивнула.
– Только не спрашивай, что это значит, хорошо? Это фантазия. Я сказки иллюстрировала и вот – навеяло.
– Мне ужасно нравится. Не знаю почему, но нравится. Красиво. А еще что-нибудь твое есть?
– Вот, соседняя.
Соседняя картина была абстрактной. Небольшое, узко вытянутое в длину по отношению к высоте полотно, заполненное неправильной формы трапециями – красными, темно-синими, совсем маленькими светло-желтыми с черными контурами.
– Ты же не рису… э-э-э… не пишешь абстрактных?
– А тут вдруг захотелось попробовать. Этери говорит, что здесь есть настроение.
– Можно я куплю все три?
– Герман, – всполошилась Катя, – зачем тебе все три? Тебе же абстрактная не понравилась!
– Кто сказал, что не понравилась? Очень даже понравилась. Здесь есть настроение.
– Попугай.
– Нет, серьезно. Я бы и сам догадался, что это твоя, просто не ожидал… Они все такие непохожие…