– Милицию вызовите по ноль два, «Скорую» – по ноль три. Так положено. Я скоро буду.
– Давай я тебе быстро завтрак сготовлю, – предложила Катя.
– Было бы отлично, – благодарно взглянул на нее Герман. – Я думал, ты будешь выступать, что я вот так с утра уезжаю. Бросаю тебя одну.
– Я уже большая девочка, справлюсь. Ты обязательно должен ехать. Все-таки человек умер… какой-никакой… живая душа…
– Он был хорошим человеком. Вот хоть убей, за ним всякое водилось, но человек он был хороший.
– Не буду я тебя убивать. Иди умывайся, брейся, а я пока омлет приготовлю и кофе сварю.
Санузел в старой квартире был, понятное дело, раздельный. Катя первая воспользовалась удобствами, умылась и ушла на кухню готовить. На шум выполз из большой комнаты Санька. Он был по-прежнему страшен на вид, но шел сам, шаркая ногами по полу.
– Мам?
– Умойся тут в кухне, сынок, Герману надо срочно уехать. А может, еще поспишь?
– Не, я хочу твой омлет. А что случилось?
– Шеф Германа, – Катя не стала говорить «тесть», – умер вчера ночью. Скоропостижно.
– А он нас не бросит?
– Кто, Герман? Никогда! – с гордостью проговорила Катя.
– Верно мыслишь! – поддержал ее вошедший в кухню Герман.
Он был уже одет и первым делом выложил из бумажника на стол платиновую карточку.
– Надо Саньке одежду купить. Вот, возьми, это корпоративная карточка, купи что хочешь.
– А пин-код? – У Саньки жадно загорелись глаза. – Мам, мне мобильник нужен.
– А с твоим что случилось? – Кате ужасно не понравилось выражение его лица.
– Так он это… дома остался!
– Вот вернешься домой и заберешь. А до тех пор потерпишь. На, ешь. Как твоя рука?
– Ничего.
Катя выложила перед сыном на тарелку порцию омлета. Герман тем временем записал на оборотной стороне визитной карточки пин-код.
– И вот тебе еще немного наличных, – продолжал Герман, но Катя его остановила:
– Ты себе хоть что-нибудь оставь. Зачем наличные, когда карточка есть с пин-кодом? А тебе там понадобится, и именно наличными. Я свекровь хоронила, знаю. За деньги брался – вымой руки еще раз. И садись за стол.
Санька с любопытством следил, как мама строит большого и грозного Германа. Он покорно отправился мыть руки. А она демонстративно спрятала карточку и пин-код, как говаривали раньше гусары, за корсаж.
– Мам, ты чего?
– Ничего. Ешь.
– Он горячий.
– Разломай на кусочки, остынет.
«Неужели она знает? – с ужасом думал Санька. – Неужели бабушка ей сказала?»
Вернулся Герман и начал торопливо поглощать омлет, но у него опять зазвонил телефон.
– Поесть не дадут, – расстроилась Катя, но по лицу Германа догадалась, что дело архиважное.