— Ты грубость выдаешь за правду! — с жаром выпалила Элиза. — Лучше скажи мне, что заставило тебя утаить правду о том, кто уничтожил нарколабораторию?
Тиган прищурился и посмотрел на нее тяжелым взглядом, вопрос явно встревожил его.
— Я от тебя никогда ничего не утаивал.
Элиза стойко выдержала его взгляд, тем самым бросая ему вызов.
— Это ты, а не Орден уничтожил лабораторию. Ты один, Тиган. Мне все рассказали.
Тиган зашипел и отступил. Понимая, что он не в силах удержаться от бегства, Элиза шагнула к нему — мокрая, почти обнаженная, слишком соблазнительная.
— Почему ты это сделал, Тиган? Я не верю, что у тебя была личная заинтересованность. Скажи, зачем ты это сделал? Ради меня?
Тиган молчал, не в состоянии вымолвить ни слова. Эмоции ожили, толкая его к опасному краю пропасти, из которой ему когда-то с таким трудом удалось выбраться.
Элиза продолжала с вызовом смотреть на него. Повисла тяжелая пауза.
— Где сейчас твоя правда, воин?
Тиган с трудом выдавил усмешку:
— Я тебя уже однажды предупреждал, женщина. Ты играешь с огнем. Больше предупреждений не будет.
Элиза закрыла глаза, когда Тиган зарычал, затем выругался и направился к выходу. Она боялась пошевелиться, слушая звук его удаляющихся шагов, и, только когда они стихли, облегченно выдохнула.
Она что, совсем обезумела, если осмелилась злить такого воина, как Тиган? О чем вообще она думает?
Элиза видела, как тень злобы скользнула по его лицу. В зеленых глазах полыхнула ярость, доля секунды, и он мог наброситься на нее. Прошлой ночью он назвал ее самоубийцей. Неужели так оно и есть? Если ни действительно такой безжалостный, как о нем говорят, то вполне мог прикончить ее за такое.
Но она хотела вызвать в нем не злобу, а совсем другие эмоции…
Надеялась, что он, возможно, испытывает к ней какие-то иные чувства.
Какая глупость!
И все же ей хотелось знать.
Хотелось с той самой ноябрьской ночи, когда он привез ее из бункера в Темную Гавань. Элиза отказывалась думать, что между ними что-то есть. Господи, сейчас у нее не было ни малейшего желания еще больше осложнять свою жизнь.
Но в те напряженные секунды, перед тем как Тиган ушел, все-таки что-то возникло между ними.
Несмотря на внешнюю холодность, дермаглифы на геле П1 сделались чуть ярче. Восхитительным рисунком обвивая его руки, плечи, грудь, они ясно дали понять о пробудившемся в нем сексуальном желании. Она стояла настолько близко от него, что чувствовала его горячее дыхание на своей коже и видела, как завораживающие глифы пульсировали, едва заметно меняя цвет от темно-красного, до насыщенно-синего и золотистого. Это были цвета страсти.