А потом?.. Это уже не казалось реальным, но, когда он очнулся, светило солнце и было необычайно душно. Однако больше всего его поразили страшные чудовища, окружавшие его. Он никогда ничего подобного не встречал. Они были высокие, зеленые, с вытянутыми, как у семафоров, руками. Вид их был настолько уродлив, что Михаил закрыл глаза и впал в забытье. Когда вернулось сознание, по-прежнему светило солнце, только оно палило еще безжалостней, мучительно хотелось пить. А чудовища не исчезали. Безмолвные, они казались еще страшнее. Тогда он закричал.
Никто не ответил. Жажда начинала томить все сильнее и сильнее. Он ни о чем не хотел думать, ничего не хотел знать, он готов был сразиться со всеми чудовищами за один глоток воды.
Когда вновь наступила темнота, Щербаков почувствовал некоторое облегчение. Но чудовища не оставляли его. Михаил помнил звезды, они были яркими и очень далекими. Темные, уродливые силуэты торчали повсюду. Он попытался уйти от них. Превозмогая боль, Щербаков повернулся на грудь и, еле волоча ушибленное тело, пополз.
Земля оказалась сыпучей, как речной песок. Иногда Михаил натыкался лицом на что-то острое, колючее, причинявшее ему боль. Тогда он припадал к земле и осторожно ощупывал ее впереди себя руками, отыскивая безопасное место.
Потом опять безжалостно светило солнце и. мучила жажда. День ли это продолжалось, неделю, Щербаков не знал. Иссохшими, потрескавшимися губами он все время шептал одно только слово:
— Пить... Пить...
Очнувшись, он вдруг увидел, хотя и смутно, что над ним склонился человек. Тот приблизил к Михаилу свое лицо, которое показалось Щербакову необычайно красивым. Удивленным, немигающим взглядом больших темных глаз незнакомец смотрел на молодого человека.
— Кто вы? Откуда?
— Пить... — прошептал Щербаков.
Тогда незнакомец легко поднял его на руки и двинулся через зеленую чащу.
И последнее, что припомнилось, — это вода. Ее было много, она быстрым потоком струилась по камням. Человек помог Щербакову утолить жажду и снова понес, словно маленького ребенка, на себе. А Михаилу все еще хотелось пить.
— Пить, — требовал он, — дайте мне воды...
Видимо, это он кричал сейчас, потому что из полуоткрытой двери выскользнул тот же человек в каком-то странном одеянии. Он приблизился, поднес к губам Михаила деревянную чашку с освежающей влагой.
— Спасибо, — произнес Михаил и успокоился, закрыл глаза.
Проснувшись, Щербаков присел на койку. Чувствовал он себя бодрым. Голова была ясная, и первое, о чем подумалось, это — где он находится?
С удивлением Михаил осмотрел веранду, на которой находилась его постель. Все выглядело необычным — и эти плетеные два кресла, столик и качалка, и одеяло из странного материала, совершенно незнакомого, и салатового цвета простыня, и наволочки на подушке, продолговатой, немного жесткой.