— Влюблялся? В кого?
— Во многих. В тех женщин, о которых я в книгах читал. Но как бы мне хотелось увидеть хоть одну. Я даже матери своей не помню. А как вы думаете, Михаил Георгиевич, меня бы они могли полюбить?
— Послушай, Павел, не нужно об этом думать.
Щербаков невольно вздохнул. Он сам многое отдал бы за одну единственную встречу с Леной.
— Михаил Георгиевич, — вдруг страстно проговорил Павел, — вы спустились к нам на своем парашюте... Я не знаю, что это такое, но может быть, можно на нем выбраться из ущелья?
Щербаков подумал, что действительно следовало бы заняться парашютом, который лежит в полыновском доме: Александр Иванович разыскал его на месте падения Щербакова и принес домой. Правда, он оказался без зонтов. Они, видимо, оборвались.
— Павлик, ты проведешь меня к месту, где нашел меня? Мы осмотрим там кое-что.
— Хорошо.
И тут Щербаков дал волю своим мыслям.
— А выбраться отсюда нужно, понимаешь, Павел, обязательно нужно. Там настоящая жизнь, там люди.
— Куда это вы собрались? — раздался около них спокойный голос.
Оба живо обернулись. Перед ними стоял Полынов. В темноте молодые люди не заметили, как он подошел.
Если бы было светлее, Александр Иванович безусловно увидел бы, как Щербаков покраснел. Он чувствовал себя неловко перед Полыновым, но твердо проговорил:
— Разрешите, Александр Иванович, ответить на ваш вопрос завтра.
— Ну, допустим, — сухо проговорил тот и, простившись, ушел.
— За что на вас папа сердится? — спросил Павел.
— Да так... — замялся Михаил.
На следующее утро Щербаков решил поговорить с Полыновым. Павел ушел на плантации, а он прошел в кабинет Александра Ивановича.
— Александр Иванович, — начал Михаил, — я помню о нашем разговоре и о вашей просьбе и всячески стараюсь ее выполнять, хоть, честно скажу, сделать это совсем нелегко, да и, главное, не нужно.
— Куда вчера вы звали моего сына?
— Туда, к людям, — прямо глядя в глаза Полынову, ответил молодой человек. — Александр Иванович, вы напрасно думаете, что он наивный юноша, ему уже достаточно лет...
— Больше, чем вы даже думаете, — печально заметил старый врач, но Михаил, увлеченный своими мыслями, не обратил внимания на это замечание.
— Он многое знает и понимает, — продолжал Щербаков, — и нельзя отнять у него мечту... Мы выберемся, обязательно выберемся отсюда, надо только искать выход. Не может быть, чтобы его не было...
Полынов посмотрел на Щербакова: он вспомнил свою беседу с ним в тот вечер, когда Михаил поведал ему о том, что произошло за минувшие годы в России, вспомнил, как сам загорелся мыслью о возможности возвращения на родину. Михаил продолжал: