— Да вроде нет. Экая бородища! Док, уж вас‑то я бы не забыл!
— А почему, собственно, вы меня доком называете?
— Так вы же доктор, разве нет?
— Но вы меня никогда раньше не видели — откуда же вы знаете, кто я?
— А вы говорите как доктор. Ну и чувствуется.
— Что ж, угадали. Я доктор. Работаю тут невропатологом.
— Невропатологом? А что, у меня с нервами не в порядке? И вы сказали «тут» — где тут? Что это за место?
— Да я и сам как раз хотел спросить: как вам кажется, где вы?
— Здесь койки, и больные повсюду. С виду больница. Но, черт возьми, что ж я делаю в больнице с этими старикашками? Самочувствие у меня хорошее — здоров как бык. Может, я работаю здесь… Но кем? Не–ет, вы головой качаете, по главам вижу — не то… А если нет, значит, меня сюда положили… Так я пациент? Болен, но об этом не знаю? А, док? С ума сойти! Что‑то мне не по себе… Может, это все розыгрыш?
— И вы не знаете, в чем дело? Серьезно? Но ведь это же вы рассказали мне о детстве, о том, как росли в Коннектикуте, служили на подлодке радистом? И что ваш брат помолвлен с девушкой из Орегона?
— Все верно. Только ничего я вам не рассказывал, мы в жизни никогда не встречались. Вы, должно быть, все про меня в истории болезни прочли.
— Ладно, — сказал я. — Есть такой анекдот: человек приходит к врачу и жалуется на провалы в памяти. Врач задает ему несколько вопросов, а потом говорит: «Ну а теперь расскажите о провалах». А тот в ответ: «О каких провалах?»
— Вот, значит, где собака зарыта, — засмеялся Джимми. — Я что‑то такое подозревал. Иногда и в самом деле, случается, забуду — если было недавно. Но все прошлое помню ясно.
— Позвольте, мы вас обследуем, проведем несколько тестов.
— Бога ради, — ответил он добродушно. — Делайте все, что нужно.
Тесты на проверку умственного развития выявили отличные способности. Джимми оказался сообразительным, наблюдательным, логично рассуждающим человеком. Ему не составляло труда решать сложные задачи и головоломки, но только если удавалось справиться быстро. Когда же требовалось более продолжительное время, он забывал, что делает. В крестики–нолики и в шашки Джимми играл стремительно и ловко: хитро атакуя, он легко меня обыгрывал. А вот в шахматах он завис — партия разворачивалась слишком медленно.
Занявшись непосредственно его памятью, я обнаружил поразительный и редкий случай систематической утраты воспоминаний о недавних событиях. В течение нескольких секунд он забывал все услышанное и увиденное. Как‑то раз я положил на стол свои часы, галстук и очки и попросил его запомнить эти предметы. Потом закрыл их и, поболтав с ним около минуты, спросил, что я спрятал. Он ничего не вспомнил — даже моей просьбы. Я повторил тест, на этот раз попросив его записать названия предметов. Джимми опять все забыл, а когда я показал ему листок с записью, с изумлением сказал, что не помнит, чтобы хоть что‑то записывал. При этом он признал свой почерк и тут же почувствовал слабое