Застрелиться Старков хотел неоднократно. Впервые в тот день, когда стало ясно, что жена и дети погибли, потому что в центральных районах Питера не уцелел никто. Потом – когда массированная танковая атака на город была подавлена, а семьдесят процентов атакующих уничтожено. Затем – когда не взорвались ядерные заряды в выпущенных по захваченному городу носителях. И, наконец, две недели назад – за компанию с майором Ручкиным, под началом которого служил последние десять лет и который пустил себе пулю в лоб у капитана на глазах. Ручкин был начальником разведки, и должность досталась Старкову, можно сказать, по наследству.
– Вольно, – скомандовал полковник Луценко начавшему было докладывать о готовности старлею, командиру батареи. – Снарядов не жалейте, расходуйте все, что есть.
– Все, что есть, не успеем, товарищ полковник.
– Тогда все, что успеете. Вас поддержат с воздуха.
Бессмысленно, думал Старков, глядя на старшего лейтенанта, который наверняка не доживет до завтра. Батарею, несомненно, уничтожат, так же, как и поддержку, весь вопрос в том, сколько времени удастся отвлекать этих гадов от пробирающихся по нейтралке добровольческих групп. Впрочем, неизвестно даже, удастся ли их отвлечь вообще. А если и удастся, шансы, что хотя бы одна группа вернется и приведет пленного муравья, невелики. До сих пор их, этих пленных, не было.
Иногда удавалось подбить сомбреро – так называли боевые летательные аппараты пришельцев. До земли, однако, подранки не долетали – всякий раз срабатывала программа самоуничтожения, и на поверхность падали лишь разнесенные внутренним взрывом обломки.
Сомбреро имели форму гнутого диска с нахлобученным по центру усеченным конусом. В полете они действительно походили на лихо заломленную на затылок мексиканскую шляпу. Увы, только походили, так же, как экипажи сомбреро лишь походили на увеличенных в сотню раз рыжих муравьев. Их иногда удавалось разглядеть в бинокли. Вблизи же чужаков не видал, вероятно, никто. Никто из тех, кому повезло уцелеть.
Пушечные и гаубичные батареи открыли огонь ровно в восемь. По всему фронту – окружающему Санкт-Петербург кольцу. Задрав голову в небо и стиснув зубы, Старков смотрел, как уходят на север снаряды и мины. Часть из них, возможно, долетит и взорвется в центре города, в котором он родился и вырос. Города, который три месяца назад пришельцы атаковали с воздуха, прошили уничтожающим биологическую жизнь излучением, искорежили и превратили в муравейник.
Возможно, удастся прибить несколько сотен чужих. И – все, на их место встанут новые. Старков не знал, как эта сволочь размножается и размножается ли вообще, но очевидцы, спасшиеся с городских окраин, уверяли, что из упавших на Питер гигантских волчков высаживались тысячи и тысячи этих гадов.