А в заключение с чувством лукавой гордости добавил, что у них в народе даже и поговорка такая идет из старины:
- Цо чех - то гудебник!
И Володя без всякого перевода понял: что ни чех - то и музыкант!
Попрощался. Расторопный и услужливый Пшеничка подержал ему шинель и помог надеть и застегнуть ненавистный гимназический ранец. Остальные: Иржи Прохазка, Ярослав Чех и даже Микулаш Сокол, показавшийся столь неприветливым вначале, стояли полукругом возле него, гостеприимствуя, бросая последние радушные приветы, приглашая быть постоянным их гостем и слушателем.
Вдруг Микулаш Сокол явно прислушался. Глядя на него, смолкли и остальные чехи. Вслушался и Володя. Извне, сквозь двойные зимние оконницы, доносился сверлящий скрип снега: как если бы кто-то тупо-заостренной палкой высверливал лунку в снегу.
Ян Пшеничка весело подмигнул Микулашу:
- О! То твой к м о т р идет!
Микулаш Сокол кивнул головой.
- То - он.
И повернулся к двери; готовый встретить нового гостя.
Володя еще не знал, что "кмотр" - это по-чешски "кум", и с любопытством ждал, кто же это войдет сейчас.
Тем временем странное, прерывистое сверление снега на деревянном настиле двора прекратилось, а в сенцах послышался тяжелый пристук - дверь распахнулась, и вошел человек на деревяшке.
Вошел. Остановился. Снял солдатскую, серую, дешево-мерлушковую шапку-папаху, огладил усы и бородку и сказал с приветом и шуткою:
- Ну, здорово все крешшоны!..
В ответ ему послышалось:
- Добры дэн!
- Наздар! (Привет!)
Микулаш Сокол поспешно поставил для своего "кмотра" табурет.
Володя узнал вошедшего. Узнал и тот его. Поздоровался с ним наособицу, радушно и почтительно:
- О? Никак Владимир Арсеньевич?! Мое почтеньице!
- Егор?..
И запнулся - отчества его он не знал: на мельнице помольцев по отчеству не называли. Он покраснел от стыда.
Протянув Егору руку, сказал:
- Здравствуйте, Егор!.. Вы меня простите: не могу вспомнить, как вас по батюшке...
Егор добродушно ухмыльнулся, сощурился - хитренько и простовато.
- Ну, какая в этом беда!.. У вашего папаши на мельнице такое коловращение народу - где там нас всех, помольцев, запомнить! Да еще по батюшке! Рассмеялся. И не мог удержаться - созорничал:
- Да нас ведь п о м а т у ш к е больше привыкли!
Тут же, должно быть, спохватился, что "отроку" и не подобает слушать такие шутки, - ответил чинно:
- Иванычем по отцу величают: Егор, стало быть, Иваныч...
Затем обратился к своему "куму":
- Ну, вот, Микулаш-кум, заказ твой исполнил. Верхонки, или сказать, голицы, по-нашему, по-сибирски, я тебе состроил: вот на, примеряй, что не ладно - не серчай!