К 1942 году Билл уже не пользовался такой любовью и уважением у Кларенса и его группы в Кливленде, как в первые дни. В последующие годы происходили дальнейшие столкновения по вопросам финансов, политики, Генеральной Конференции Обслуживания АА и другим поводам. Критика была направлена больше на Билла, чем на Боба.
«Люди в Нью–Йорке решили, что они являются главными, и мы ревновали, — говорит Оскар У. — Боб был не таким. У него был чудесный характер. Я не знаю, откуда у нас была эта инстинктивная враждебность. Кларенс не любил Билла и обычно ругал его, так что, как вы понимаете, я повторял вслед за ним, — рассказывает Оскар. — Если что‑нибудь плохое приходило из Нью–Йорка, я винил Билла. Мне нужно было кого‑нибудь обвинять.
В Акроне большинство из нас не любило все эти молитвы, — говорит Оскар. — Нам их хватило в Оксфордской группе. Я до сих пор не люблю молитвы в АА. Я не люблю Молитву о Душевном Покое. Нью–Йорк ввел ее, и мы негодовали по этому поводу. Мы думали, они хотят вернуться назад, к Оксфордской группе.
Они хотели выгнать меня из АА из‑за того, что молитва мне не нравилась. Билл написал им, что в таком случае им придется выгнать из АА всех, потому что мы все похожи друг на друга» (по–видимому, все склонны время от времени выражать недовольство).
Нельзя также сказать, что у доктора Боба не было своих злопыхателей. «Его и любили и не любили, — говорит один АА–евец. — Одни считали, что он недостаточно признавал заслуги Генриетты Сейберлинг, или Оксфордской группы; другие — что он был слишком консервативен и слишком строг — и что стоит вам прийти к нему, как он начинает читать вам наставления, и так оно и было. А если вы хотели его видеть, вы должны были прийти к нему».
«Он не разыгрывал из себя политика, — говорит Эд Б. — Это обидело бы одну группировку, или другую. Был у нас один парень, Сэм С., с которым вечно были проблемы. Он организовал свою собственную группу и попросил доктора Боба выступить на ее открытии. Мы послали Эда М., чтобы он попросил доктора Боба не ездить туда. Я не знаю, что Боб ему сказал точно, но это было что‑то вроде: “Эти люди организуют группу, чтобы помочь другим алкоголикам. Меня попросили туда поехать, и я поеду. Я еду туда не из‑за Сэма. Я еду туда ради людей, которые там находятся”.
И он никогда не слушал сплетни, — рассказывает Эд. — Некоторые приходили, чтобы рассказать их, и я помню, как он говорил им: “Прежде чем вы скажете что‑нибудь об этом человеке, вы должны привести его сюда вместе с вами”. Он прекращал все это очень быстро».