…Автоматная очередь. Вот что значит «сердце в пятки упало». При ударе пуль тело твари вздрагивает, как студень. Отверстия затягиваются мгновенно.
— Не реагирует, — резюмирует Леон. — Что и требовалось доказать.
— У него нет нервной системы, — говорит Вадим чужим голосом.
Бедный, аж позеленел. Не может от твари взгляда отвести, кадык подергивается, рука так пистолет сжимает, что белеют костяшки пальцев. За его спиной маячит Генка. У него в покое глаза слегка навыкат, сейчас совсем из орбит вылезли. Молодец, что не сбежал, случай был удобный.
— Давайте обойдем… это, — предлагает Вадим.
Разумная мысль. Все зависит от того, насколько разумной она покажется Леону. Потирает подбородок, думает.
— Уж не оно ли зверей испугало? — говорю, чтобы склонить его к предложению Вадима. — Мы не знаем, чего от него ожидать.
— Погнаться за нами оно не сможет… Но что-то в нем есть противоестественное.
Ага. Так же противоестественен вырванный, но продолжающий жить кусок мяса.
— Да, Дизайнер, ты прав, — решает Леон.
Уф. Идти через поляну не то чтобы опасно — противно.
Некоторое время пятимся, потом берем южнее и движемся через лес. Вадим совсем потерянный. Устал? Даже в первый день, ошарашенный нашей реальностью, он выглядел лучше. Что с ним? Касаюсь руки. Вздрагивает, оборачивается… смотрит. Пару минут назад он с таким же омерзением пялился на розовую тварь. Слова застревают в горле. Пытается улыбнуться.
— Что-то не так? — спрашиваю шепотом.
— Да нет, с чего ты взяла? Все хорошо. — Лучше бы промолчал.
— Вадим!
Поворачивает голову, и снова этот взгляд — «отстань, прилипчивое насекомое». Натягивает улыбку. Такая же лыба была у государственного защитника в суде: имел я тебя в виду.
Мерещится. Как же хочется, чтобы мерещилось.
— Сандра? Что с тобой?
— Со мной? — улыбаюсь через силу, беру его за руку, сжимаю ладонь.
И цепенею от дурного предчувствия: сейчас отстранится, уйдет… Не ушел, но и отклика нет.
— Еще чуть-чуть… совсем немного. Потерпи, — говорит Вадим.
Вернуться для него значит то же, что для меня — жить. Решается наша судьба. Как же я сразу не догадалась: он боится. Боится, что рухнут его иллюзии и весь мир вместе с ними. По сравнению с ним мне спокойно. Здесь тоже можно жить, главное, чтобы Вадим был рядом. Он для меня — все. За него и сдохнуть не жалко.
— Вадим… — Оборачивается. — Я… что-нибудь для тебя значу?
— Конечно, — отвечает он на ходу, глядя перед собой, — ты — чудо. Лучшая девушка на земле.
Сейчас он весь — ожидание. Он на пороге дома, а тут еще я отношения выясняю. Со мной ему все понятно, он мужчина и мыслит иначе: сначала — дело, потом — женщины. Закрадывается подлая мыслишка: вдруг у него там кто-то есть, а тут я подвернулась… сама на шею повисла. «Приспособленец», — прозвучал в памяти голос Леона. Нет, Вадим искренне говорил, невозможно так искусно лгать. Леон ошибся. И не стоит себя накручивать. Просто Вадим на взводе, не до меня ему…