Вроде успокоился.
— Пока никак. Но я тебя просил, предупреждал: не свети бункер. Мое положение зыбкое, вдруг завтра надо будет залечь?
— Он же не опасен! Да он вороне голову не скрутит!
— Ладно. Представь: возвращаешься ты домой, а в твоей постели — сифилитичка.
— Леон, да пойми же ты: у меня выхода не было! Куда бы я его машину дела?
Усмехается. Достает портсигар. Понты, блин! И сигаретки покруче моих будут. Бумага тонкая, почти прозрачная.
— На твоем месте другой бы…
Не даю ему договорить:
— Знаю, знаю!
Протягивает сигарету. Закуриваю и продолжаю с замирающим сердцем:
— Что с ним теперь?
Говорю и понимаю, что от его решения зависит если не вся моя жизнь, то ее огромный, самый важный кусок. И если он поступит «как другой бы», я не знаю, что сделаю. Не знаю, на чьей стороне буду. И не знаю, кто из них более «свой». Леон… Мне будет его не хватать, но он не пропадет без меня. Вадим…
— Идем, я кое-кого тебе покажу.
…Вадим. Существо из другого мира. Парень из Поднебесной. Человек, который не боится помочь незнакомому. Просто так помочь. И не потребовать платы. Что он сейчас обо мне думает? Черт! И еще раз черт! Отблагодарила, блин! Подставила. Привела цацками увешанного, понадеялась на Леона, подумала, что поймет, поможет… С какой стати?
— Что с ним будет?
Оборачивается, выплевывает окурок, растирает ботинком и говорит на ходу:
— Сандра… Взрослая ведь девочка. Это для тебя важно?
Молчу. Пять граммов золота. Фантастическая машина… Лакомый ведь кусок. Почему сразу не подумала? Забыла, что здесь совсем не как у лунарей… у элиты. А если бы не Леон, кормить бы мне червей своим гуманизмом.
Идем быстро. Дыхание сбивается.
— Ты говорил… не бросать своих. Он помог просто… так, понимаешь? Просто так!
— И сразу свой?
Вижу его затылок. Смоляные волосы собраны в хвост. Волосок к волоску. Наверное, он сейчас улыбается. Ненавижу его улыбку! Молчит. Издевается? Меняю тему.
— Что за дело?
— Такой ты мне нравишься больше.
Сволочь. Ненавижу. И преклоняюсь. Иногда кажется, что он железный, поэтому боюсь: железному легко заржаветь.
— Сама увидишь. Возможно, твой… хмырек нам и пригодится.
Перевожу дыхание. Если «пригодится», значит, будет жить. Хотя… зачем Леону его убивать?
Два этажа. Первый — цокольный, второй типа жилой. Внизу — сырые, холодные даже летом клетушки. Наверху — каморки тюремщиков, мало уступающие камерам. Третий, четвертый и пятый этажи снесены на фиг. Сотни раз была здесь, но не привыкла. Только вижу чертов дом, сразу чувства возвращаются. Снова я валяюсь связанная, и жизнь висит на волоске. И снова Леон, но теперь по эту сторону стены.