— А что будет? Тошнить начнет?
— Тебя и так постоянно… Слушай, Дизайнер, отстань, а? Сказано: здесь относительно чисто. Мутики из зараженной области пришли, а здесь — вполне чисто. Отдыхай. Если нас лунари не поймают, еще поживем.
Чего это он разговорился? Вадим не поверил Леону. «Относительно чисто» — это для местных. Вода наверняка зараженная, иначе с собой не тащили бы питьевую. Какие там симптомы лучевой болезни? Тошнота, облысение? Черт, дыра в памяти, ничего не вспоминается!
Вернулась Сандра, мокрая, в грязи с ног до головы.
— Есть плотина. Есть брод. Берег заболоченный, топкий… Другой берег крутой, выходы известняка, наверху — какие-то развалины. По плотине идти стремно, думаю, ее проверять будут в первую очередь. И куда дальше — непонятно.
Вадим схватил карту. «Новленское», «Киселиха». Блин, да здесь же каменоломни! Таскали его сюда институтские друзья бухну́ть под землей! Интересно, система сохранилась? Столько веков простояла, что ей сделается? Или… Вдруг в этой реальности не было выработки известняка? Или вход завалило…
— Тут каменоломни старые, — озвучил догадку Вадим. — У нас, по крайней мере. Запутанные такие коридоры, разветвленные… Если вход на месте, почему бы не попробовать…
— Каменоломни? Рудники?
— Известняк добывали на строительство. Века с семнадцатого…
Леон глубоко задумался.
— Никогда не слышал. Необорудованное подземелье… Если там никто не живет, пересидим, а если живут, попросим подвинуться. Других вариантов я не вижу. Не в лесу же прятаться. Ты там ориентируешься?
— Один раз был, года четыре назад. Меня тогда вели. Где вход, примерно помню.
Его не только вели, но и несли, однако Вадим решил этого не озвучивать.
— Ничего, — воспряла Сандра, — бывала я в подобных лабиринтах… есть несколько простых правил. Да и не обязательно уходить далеко от входа. Ну, что?
— Согласен. — Леон тяжело поднялся. — До реки — от дерева к дереву, там разберемся. Вперед.
Следующие полчаса перебегали от куста к кусту по жидкой грязи, падали, хватались за осоку, царапая руки. Один раз Вадим чуть не раздавил здоровенную жабу. Жаба квакнула и не спеша, сохраняя достоинство, ускакала.
К вечеру похолодало — промокшие ноги мерзли. Леон бежал впереди Вадима, командовал не оглядываясь. Сзади захлебывался едва слышным матом Ходок… Наконец Леон остановился.
Ветлы раскорячились над водой, берег зарос высокой, по пояс, не ниже, травой, за которой по перекатам неслась Пахра. Почему-то раньше она не казалась такой широкой. Чтобы попасть в каменоломни, Вадим с друзьями переправлялись по плотине, вон она слева, удивительно, что целая. Но Леон прав: на плотине они будут заметны. Эх, блин, сдаться, что ли?