— Возьми-ка, — обратился к внуку папаша Каде, передавая ему гербовую бумагу. — Вот любовная записка от кузена Манике. Можешь нам сказать, о чем там поется?
Консьянс взял лист из рук деда и прочел.
— Да, дедушка, — сказал он, — это предписание о выплате процентов и основной суммы.
— Так что же будем делать?
— Ждать второго предписания, дедушка.
— Значит, придет и второе?
— Да, придет и второе.
— И когда же?
— Вероятно, послезавтра.
— А от кого ты все это знаешь?
— Меня, дедушка, осведомили.
— И кто же тебя осведомил?
— Один хороший человек, судебный исполнитель, с которым кузен Манике обсуждал свое намерение преследовать вас по суду еще до того, как истечет срок. Он кузену отказал.
— Кто же этот достойный человек? — спросил папаша Каде, которого весьма удивило то, что существует судебный исполнитель, отказавшийся преследовать должника.
— Господин Деме.
— А, понятно, — вздохнул старик, — он дружил с бедным Гийомом. Так ты, мой мальчик, говоришь, нужно ждать?
— Да, дедушка.
Стали ждать.
Нет ничего пунктуальнее гербовой бумаги.
Ожидаемая бумага пришла точно через день.
То было повторное распоряжение, предписывающее г-ну Каде выплатить долг в двадцать четыре часа и в случае неуплаты грозящее судебным преследованием, приговором, отчуждением и т. д., и т. п.
— Ты слышишь, мой мальчик?! — воскликнул устрашенный старик.
— Да, дедушка, — ответил Консьянс со своим обычным спокойствием.
— Предупреждение о выплате долга в течение двадцати четырех часов!
— Это просто юридическая формула, и не надо ее пугаться, дедушка: тебе на тридцать дней предоставляется отсрочка.
— Да ты просто ученый, Консьянс! — воскликнул в изумлении папаша Каде.
— Если и ученый, то благодаря все тому же господину Деме, — улыбнулся юноша.
— А что мы будем делать после этих тридцати дней?
— Господин Деме скажет нам это, дедушка.
— Оставьте ребенка в покое, — вмешалась Мадлен. — Вы не понимаете, его ведет сам Господь.
Мадлен по-прежнему называла сына ребенком, хотя ему было уже около двадцати, и все же она была права, ведь не возрастом определяется детскость, а простотой сердца.
Снова стали ждать.
Пятнадцатого декабря прибыл метр Шекс с двумя помощниками, чтобы составить протокол ареста имущества, и отправился к земельному участку, чтобы описать его.
Папаша Каде отказался сопровождать незваного гостя, а Консьянс предложил было ему свою помощь.
— Не стόит, — заметил старик, — уж одного-то человека он там найдет, будь уверен.
— Кого это, дедушка?
— Кузена Манике, вот кого!
Так что метру Шексу пришлось разыскивать поле папаши Каде без посторонней помощи, но искал он его недолго. Убедившись, что ни Консьянс, ни его дед не сопровождают судебных исполнителей, явился кузен Манике и указал метру Шексу границы искомого участка земли.