— Господа, — говорит он, — год тому назад вместе с нами шла вся Европа. Сегодня вся Европа идет против нас. Мне нужны солдаты.
Тотчас был объявлен новый набор трехсот тысяч солдат.
В него включили единственных сыновей вдовых женщин, молодых людей от восемнадцати до двадцати пяти лет.
Консьянсу исполнилось восемнадцать, и он был единственным сыном вдовы.
Разве вы не знаете, что молния, этот бич Божий, сверкающий в высоком небе, поражает порою самые смиренные хижины?
В конце концов, у них самих не возникало даже тени предчувствия угрожающей им опасности, у них, этих двух детей, которых только что коснулась любовь своей волшебной палочкой; им было неведомо, что происходило в остальном мире, и спустя неделю после того как Мариетта и Консьянс открыли для себя свою взаимную любовь, они были настолько поглощены друг другом, что вряд ли знали даже, что происходило в их деревне.
Бедные наивные сердца! Их мысли вовсе не занимало бурлящее в городах большое общество, и, будучи заняты друг другом, ничего не требуя у общества, молодые люди верили, что и оно никогда не станет интересоваться ими, и продолжали пребывать в своей нежной надежде и святой вере.
Однажды в воскресенье, выходя после мессы из церкви, крестьяне деревни Арамон заметили на углу площади только что вывешенную бумагу с типографским текстом.
Они подошли и прочли его.
То было постановление префекта, которое определяло численность набора новобранцев для департамента Эна к следующему воскресенью, то есть к 26 ноября.
Только один кантон Виллер-Котре должен был поставить сто два рекрута.
Предыдущие наборы отняли у кантона сто восемьдесят мужчин, и теперь возможности кантона в этом отношении были почти исчерпаны.
Если не считать калек, лишь очень немногие имели надежду избежать армейской службы.
Как уже было сказано, муниципальная власть велела вывесить это постановление в то время, когда верующие находились в церкви, с тем чтобы матерям после молитвенного общения со Всевышним достало сил вынести страшную новость.
Как только постановление было прочитано, со всех сторон послышались рыдания, и, судя по этому, на сей раз божественное утешение оказалось бессильным.
Видели бы вы в каждой хижине, в каждом убогом жилище муки матерей!.. Казалось, они, бедные, претерпевают вторые роды, еще более мучительные, нежели первые, когда ребенок делает самые начальные движения, чтобы выбраться из окровавленного материнского лона. Нечто подобное люди пережили в 1792 году, но тогда предстояло умереть не ради честолюбия одного человека, а ради спасения родины!