«Ну что, Оксана, какие сказки вам в садике читали?» В ответ – молчание, исподлобья недоверчивый взгляд. «А с кем ты в группе особенно подружилась?» Пауза. И коротко: «Ни с кем». – «Ты что, не хочешь идти сегодня в садик?» – сочувственно, надеясь на откровенность. «Идти н а д о», – и пренебрежительный взгляд.
Ну что тут делать! А вот у Мити – получалось. Когда его не было дома, Оксана раз десять спрашивала: когда придет? Приходил, так она восторгов особых не выражала, подбегала, подставляла для поцелуя щеку, но как-то сразу успокаивалась в его присутствии, будто казалось ей, что если Митя рядом, все будет хорошо.
Странно… Неужели спокойная его основательность так завораживающе действовала на девочку? А он ведь не развлекал ее какими-то чудесами, выдумками, не устраивал, как иные умеют, веселья, потех – просто ровным был и, пожалуй, еще справедливым.
Да-да, к такому качеству дети оказываются особенно чутки: к справедливости, не громогласной, не декларируемой, а постоянной, внутренней, как бы связанной с душевным равновесием. Справедливость такая обнаруживается не столько даже в словах, сколько в тоне, в обращении. Вниманию, с которым Оксана Митю слушала, Елена только позавидовать могла.
Но как, какими путями это достичь? Елена, надо признать, старалась, но и срывалась, увы. Тут уж было выше ее сил. Материнство, она не раз задумывалась, есть нескончаемая цепь жертв. Так можно и себя хоть изредка пожалеть? Можно позволить себе хоть иногда вздохнуть посвободней? Что же, всегда теперь во всем отказывать себе?
… Елена, уже в пальто, стояла в передней у зеркала, мазала губы, наконец-то решив – готова, можно себя и публично явить. «Мама, – раздался требовательно-оскорбленный Оксанин голос, – ты забыла мне шарфик надеть, а ведь холодно, простужусь, или тебе все равно!»
Встретилась с Варей случайно, мимоходом, на Калининском проспекте. Бросились друг к другу, расцеловались, но тут же возникла неловкость: о чем говорить?
Варя держалась так, точно чувствовала себя перед Еленой виноватой, и уже это посчиталось в обиду. Подумаешь! Не снизошла? А и не ждал ее никто, своих забот по горло.
Варя обдуманно была одета, так что даже толщина ее скрадывалась. Пальто песцами голубыми отделано, и такая же песцовая шапка на лицо нависла – так и незачем демонстрировать такое лицо!
И все же дорого ей это, видно, давалось – преуспевание. Одета дорого, а безучастный, поблекший взгляд. Хотя когда начала она жаловаться, мол, сил никаких нет, и вот во Францию надо ехать, передернуло даже от ее неискренности. Тоже актерская черта: чем они на сцене правдивее, тем большая лживость в них обнаруживается с глазу на глаз. Вот и Николай был таким, в обычной жизни точно набит опилками. Смешно сейчас слышать, будто он любил, страдал, мучился, как передавали, от измены Елены. Чепуха! Такие на сцене только мучаются, а в жизни от всего отключаются, отдыхают. И вообще, все эти так называемые творческие личности только для публики интересны, а с близкими своими они – роботы. С кнопочным устройством.