в гостиной и направилась к нему. Оно стояло напротив остальных, но слегка в стороне от них, что меня очень устраивало. Я здесь почетная гостья, так сказать, главная приманка. Я села и сложила руки на коленях.
Анетт и Кэролайн смотрели на меня из-за спинки дивана, Лиа задержалась в кухне, чтобы поставить чайник.
— Вы обе хорошо выглядите, — сказала я им. Кэролайн поморщилась:
— Это к делу не относится.
— Но это важно для меня, я всегда о вас думала, очень за вас переживала.
— Но ты никогда этого не показывала.
— Верно, не показывала. — Я вздохнула, несколько секунд мое сердце билось тяжелее обычного, ив эти секунды я ощущала себя на все свои семьдесят лет. Чувство вины всегда старит, сожаление — тоже. В эти секунды я испытывала и то и другое. Но я столько раз представляла себе эту сцену, что не желала ее больше откладывать. Я негромко сказала: — Чтобы понять, что случилось, вам нужно знать мое детство. Мои братья и я представляли четвертое поколение богатой семьи, и это чувствовалось во всем. У нас была лучшая одежда, лучшие машины, летняя резиденция и зимняя, если нам не хотелось делать что-то самим, мы нанимали кого-то другого. Наша семья входила в Светский реестр, мы были членами загородного клуба, бывали на всех лучших вечеринках. Как и все мои подруги, я росла, предвкушая свой первый выход в свет, а после дебюта мы начинали думать о замужестве.
— Не понимаю, — вмешалась Кэролайн, моя феминистка, — зачем вы тогда поступали в колледж?
Но я-то не была феминисткой, и среди моих подруг таких не водилось. В наши дни мы и слыхом не слыхали о существовании такого понятия, как феминизм.
—Колледж, — не дрогнув, ответила я, — предназначался для девушек, которые не нашли в своем кругу молодого человека по душе.
—И никаких мыслей об образовании? — воскликнула Анетт, дети которой были близки к студенческому возрасту. — Ты хоть представляешь, как много девушек просто
мечтают поступить в Гарвард?
—В мое время девушки не учились в Гарварде, — напомнила я. — Они поступали в Рэдклифф, и при поступлении самым главным требованием была платежеспособность родителей. Я никогда не считала себя одаренной. Вы, конечно, можете сказать, что я потратила свою жизнь впустую, получив хорошее образование и не сделав карьеры, но тогда женщины не делали карьеру, не то что сейчас. Речь не о том, правильно это или нет, я просто рассказываю вам, как было.
—Я — продукт своей эпохи. Если я не могу понять, почему ты, Кэролайн, пожелала стать адвокатом, то только потому, что в мое время женщины не работали в юриспруденции. Они становились либо женами, либо старыми девами, и последнее считалось большим несчастьем, во всяком случае, так думали мы. Мы не могли представить, что женщина может получать удовлетворение от мужской профессии.