В полдень вернулся в город и остаток всего светового дня отдал тренировкам, посетил занятия, помахал шашкой, метал кинжалы по мишеням, да с одним из дромов, рослым и крепким воином клана Казак, в учебной рукопашной схватке сошелся. Ратибор, так звали этого воина, был в кулачном бою мастер, сказать нечего, мне до него еще очень далеко по умениям, да и тот же сержант Лука, который борьбе большую часть своей жизни отдал, у него ни одной схватки до сих пор не выиграл. Раз за разом, ловкими короткими ударами в корпус и подсечками по ногам, казак сбивал меня наземь, а я падал и поднимался вновь. Приемы, которые использовал против меня воин, мне были знакомы, память предков услужливо подсказывала, что и как работает в этой системе, но знать и понимать, все же совершенно разные понятия, а оттого, и мне, и братьям моим, приходилось постигать все на практике.
Часа три, не меньше, занимались мы с казаком и, уже под вечер, когда я смог приноровиться к манере боя моего условного противника, мне удалось поймать его на ударе, захватить его руки и сделать классический борцовский бросок через себя. Такого в нашем отряде еще не случалось, чтобы кто-то Ратибора на лопатки уложил и все, кто в это время находился во дворе, бросали на меня одобрительные взгляды.
Ратибор поднялся с земли, стряхнул с себя комья грязи налипшие на одежду и сказал:
— Силен ты, Пламен, видно, не зря люди говорят, что кровь в вас непростая. Ты третий человек, который меня в схватке одолеть смог.
— А другие двое кто? — поинтересовался я.
— Первый, конечно же, батька мой, ты его знаешь, Удал Славута, он меня всему учил, а второй, сотник Хорт из рода Рыси, под началом которого раньше ходил, как и ты, бури.
— Это где же ты с ним пересекся?
— Шесть лет назад, когда в истоках Итиля северные дромы против Хаима поднялись. Нас тогда из рода Казак триста всадников к ним ушло, все кто мог сражаться. Два года с наемниками в лесах резались, но все же загоняли они нас, от поселений отрезали, окружили и почти всех перебили. На родину нас только пятнадцать вернулось, четыре года прятались в плавнях, да по балкам, пока вы не появились.
— Так вас же пятеро было, с остальными что, неужели так и скрываются до сих пор?
— Нет, остальные погибли. Трое в Банзугоне попались, а десять человек на восток ушли, караваны торговые грабить, дабы семьи наши прокормить. Пару раз у них неплохо все вышло, а в третий поход попали в засаду, — сказав это, казак как-то понурился, может быть, чувствовал себя виноватым в том, что он жив, а его родовичи мертвы, хм, все может быть и не надо лезть человеку в душу.