И потянулось ожидание.
Стояла весна, погода уже позволяла выходить в море. Дни по-летнему удлинялись, жара усиливалась.
В землях Ахен и Вилусы уже прошел праздник Сошествия, и Владычица пребывала в мире теней со своим Владыкой. Там зреют оливы, готово к жатве зерно…
Здесь же, в Египте, урожай уже собрали. Самое жаркое время, пустые поля выгорают под палящим солнцем. Река становится ниже и замедляет течение, белокаменный город притих. Все, от чего зависит его судьба, происходит сейчас где-то далеко, в огромном зеленом море, которое я так хорошо знаю. А я остаюсь здесь, в Мемфисе.
Хри заметил, что на занятиях я стала рассеянна. Однажды утром он вдруг отложил дощечку с надписью.
— Пойдем в сад, попьем дынной воды, — предложил он.
Я с благодарностью последовала за ним. Мы сидели под деревьями, потягивая воду с плавающими в ней кусочками сладкой дыни. Вода здесь хранилась в емкостях, вкопанных глубоко в землю под храмом, и оставалась прохладной даже летом.
За стеной, на улице, послышался шум — я вскочила.
— Не обращай внимания, — произнес Хри, взяв меня за руку.
Я прислушалась. И вправду ничего особенного: привратники впускают во двор кухонного раба, нагруженного горшками и кувшинами.
— Все ждешь и ждешь, — сказала я. — Не в силах ничего сделать.
— Обычно так и бывает, — ответил Хри. — Может, поведаешь мне какое-нибудь сказание?
— Поведать тебе? Но ты ведь не ученик мне, а учитель…
Хри отпил немного дынной воды.
— Ты путешествовала по морю и видела острова, которых я не знаю. Тебе ведомы сказания, которых я не слышал. Расскажи мне что-нибудь, как тебе рассказывал я. Ведь так и приобретаются знания.
Я на мгновение задумалась. Тишина и застывшее ожидание напомнили мне взгляд Нея, когда на безлюдном острове он рассказывал мне об огромной зеленой волне, поднимающейся из глубин.
— Тогда я расскажу тебе об острове Мертвых…
Хри слушал до конца, не задавая вопросов. Он подался вперед, глаза его блестели.
— Когда это случилось? — спросил он.
— Ней сказал, что остров погиб в дни его прадеда. Он горел много дней, море было усыпано человеческими костями и остатками деревьев.
Улыбка Хри как-то плохо вязалась с вестью о гибели острова.
— Ты поведала мне чудесное сказание, о дева Исиды, — сказал он. — Как обломки разбитого кувшина можно составить вместе, так составляется и повесть наших жизней. Ты дала мне обломок, который в точности подходит к имеющемуся.
— Я не понимаю тебя…
— Пойдем, — ответил Хри взволнованно и повел меня внутрь храма.
Мы прошли по коридору, свернули в другой и дошли до обширных архивов, где всю поверхность стен от пола до потолка занимали сложенные на полках свитки, обернутые в лен. Хри переходил от полки к полке, то склоняясь, то протягивая руку наверх, и одну за другой изучал печати, прикрепленные к каждому свитку.