Горизонт будто подступил ближе — вокруг вздымались лишь зеленые гряды океанских волн, между которыми корабль скользил, как дельфин. Волны перехлестывали через носовую палубу, разбиваясь в воздухе веером пенных брызг. У кормы трое мужчин вычерпывали воду.
Далеко справа шел еще один корабль — «Крылатая ночь»: видны были нарисованные на парусе черные крылья.
— Как там Бай? — прокричал Ксандр.
Я не сразу сообразила, что Бай — это, наверное, раненый гребец.
— Стрела попала в плечо, а не в грудь. Должен выжить.
— Хорошо, — кивнул Ксандр. Даже вдвоем с Косом они едва удерживали кормило.
— Где остальные корабли? — спросила я.
— Не знаю, — ответил Ксандр. — Ней велел нам прорваться вперед и принять удар, а потом уходить прямо по ветру. Теперь находит шторм. Все молитвы к Владычице Моря, какие ты знаешь, будут как нельзя кстати.
Тучи сгущались словно предвестие, словно гнев Владыки Бурь.
И шторм, и ночь настигли нас одновременно. Бай — раненый гребец — пришел в себя, полубезумный от боли; его стошнило мне на колени. Девушку тоже укачало, в каморке едва можно было дышать. Что поделать — корабль бросало вверх-вниз так, что меня временами ударяло головой о стену. Сгустилась ночь, мы сидели в темноте. При такой качке жечь огонь опасно — даже если кто-то из нас рискнет пробраться через весь корабль на корму, чтобы принести жар. Да и как знать, не потухла ли та жаровня…
После наступления тьмы в каморку втиснулись двое гребцов, промокшие и замерзшие.
— Кормчий велел пойти отдохнуть, чтобы потом заступить с новыми силами, — сказал один из них. — Как Бай?
Тот спал или, может, снова потерял сознание, но лихорадки не было.
Вшестером мы сгрудились в маленькой каморке длиной чуть больше моего роста, к углу сходившей на нет, а у выхода расширявшейся примерно до той же длины. Потолок нависал низко, сидеть можно было только сгорбившись.
Бай единственный из всех поместился лежа — да и то потому, что головой его уложили мне на колени, а ногами он упирался в самый угол. Мальчишка спал на коленях у матери.
Один из гребцов шутливо кивнул на него:
— Крепкий желудок, как у моряка: хоть сейчас в гребцы.
Мать мальчика едва улыбнулась. Я четко услышала ее мысль, будто высказанную вслух: если так пойдет дальше, то брать детей в гребцы придется уже скоро.
Сестру Коса бил озноб. Она пересела поближе ко мне, я обернула ее покрывалом.
— Не заболела? — спросила я тихо.
— Нет, просто холодно. — Ее трясло. Всего несколькими годами моложе меня, очень хорошенькая. Без сомнения, ее не обошли вниманием в Пилосе.