Я покачала головой:
— У меня их нет. И все равно тебе их давать нельзя: слишком большой срок, ты можешь умереть. — Я положила руку плотнее и почувствовала пальцами чуть заметное, почти неощутимое биение — жизнь младенца, которому до первого вдоха остаются еще многие месяцы.
Тия закусила губу.
— Так оно было бы лучше.
— Вот уж нет. Тия, посмотри на меня.
В ее взгляде не было того желания смерти, которое я боялась увидеть.
— Я не смогу сказать Косу. Но рано или поздно узнает и он.
— Узнает, и все обойдется.
Она наклонилась вперед, перегнувшись через колени.
— И остальные тоже увидят. Мне не нужен этот ребенок, а ты велишь его оставить.
— Каково быть военной добычей, здесь знает любая женщина, даже если ей повезло сбежать из города и не попасть в плен. И многие из детей рождены от врагов. Никому не придет в голову тебя осуждать. Помнишь, что сказал царевич Эней?
Тия взглянула на меня и помотала головой.
— Для народа ценен и невосполним каждый человек.
— Даже грудные младенцы, — повторила она. — Но я не хочу этого ребенка, сивилла! Я его возненавижу, мне останется выкинуть его в море! Я только и буду желать ему смерти! Скажи, что можно бросить его после родов…
— Нет, — сказала я, и во мне зазвучало непреклонное Ее милосердие. — На ребенке покоится Ее рука.
— Он умрет?
Я снова коснулась ее живота.
— Это девочка. Если она выживет, она будет принадлежать Владычице Мертвых.
На корабле, рядом с Тией, мне снились молодые оливы на склоне холма и рыжеволосая девушка в черном, говорящая со мной гранатовыми губами Смерти. Губы — Ее, но вот руки, бледные и тонкие, как у Тии, только усыпанные золотистыми веснушками, принадлежали живой девушке.
— Она внучка Ясона, корабельного мастера. Когда ты отлучишь ее от груди, я возьму ее в учение: она будет воспитана как дочь святилища и станет сивиллой после меня.
— Ты ее возьмешь? Правда?
— Да. — Я одернула ее хитон. — Я приму твою дочь и дам ей служение, ее имя будут чтить.
«Ты не одна», — когда-то сказала Владычица. Нести Ее доверено не мне одной: рядом есть еще эта крошечная частичка жизни, способная удержать Ее в себе, — та, что будет пифией после меня.
— Ты скажешь Косу? — спросила Тия.
— Скажу, если хочешь. Или скажешь сама, а я помогу. Но какие бы проклятия ни призывал он на ахейцев, какой бы местью им ни грозил, он не станет тебя упрекать.
Он и вправду не упрекал. Назавтра мы сидели втроем на скалах, пока «Дельфин», «Крылатая ночь» и «Жемчужина», расправив за собой сети, ловили рыбу в океане, на время превратившись из боевых кораблей в простые рыбацкие лодки. Накормить толпу людей непросто, и если собирать яйца чаек на острове нам не позволено, то морскую рыбу, выловленную подальше от берега, нам никто не запрещал.