I
Сестра в приемной, когда я назвал ей свое имя, тут же проводила меня в кабинет врача.
Доктор Вейнборг был высокий сутулый человек с крупным ястребиным носом, нервным ртом и темными проницательными глазами еврея, который знает, почем фунт лиха. Я сидел перед ним, слушая его гортанный голос.
— Это вопрос времени, мистер Холлидей. Я сделал для вашей жены все, что можно — во всяком случае, на данный момент. К сожалению, вас не было, когда ее привезли. Почти весь день она была в сознании и спрашивала вас. Сейчас она в бессознательном состоянии. Придет ли она в себя, зависит от целого ряда факторов. Насчет этого я хотел бы с вами поговорить. У нее тяжелые повреждения головного мозга. Есть один хороший специалист по таким операциям. Это опасно и очень трудно, но у него за плечами большой опыт. Я думаю, доктор Гудиер даст ей пятьдесят шансов из ста. Операция стоит три тысячи. Будут, конечно, и другие расходы. Всего придется заплатить не менее пяти тысяч долларов, причем без гарантии успеха.
— Мне безразлично, сколько это стоит, — сказал я. — Приглашайте Гудиера и расходуйте сколько нужно.
Он снял телефонную трубку и попросил соединить его с клиникой Гудиера.
Прошло несколько минут, пока клиника ответила, и еще несколько минут, пока доктор Вейнборг убеждал дежурную сестру в необходимости срочной операции. Я весь похолодел, когда услышал, как он описывает полученные Саритой травмы. Из того, что он говорил, я понимал далеко не все, но главное я уяснил: она была очень плоха.
Дежурная сестра сказал, что перезвонит, и он повесил трубку.
— Все будет в порядке, мистер Холлидей. Он никогда не отказывает в неотложной помощи. Он приедет.
— Можно мне ее увидеть?
— Это мало что даст.
— Все же я хочу видеть ее.
Он задержал на мне испытующий взгляд, потом кивнул.
— Пойдемте со мной.
Он повел меня коридорами, на ходу распахивая двери, затем вверх по лестнице на следующий этаж. Мы подошли к двери, у которой сидел на стуле плотный мужчина с сигаретой в зубах и с типичными повадками полисмена. Скользнув по мне равнодушным взглядом, он сказал Вейнборгу:
— Я хочу поговорить с ней, как только она очнется. Мы не можем держать этого сопляка до бесконечности.
— Потребуется время. — С этими словами Вейнборг повернул ручку двери, и мы вошли в палату.
Я стоял у изножья кровати и смотрел на Сариту. Она лежала под простыней, натянутой до подбородка, с забинтованной головой и заострившимся мертвенно-бледным лицом.