Но нет! Они все, все до единого, были верными слугами смертоносной пустыни, ее глазами, оружием, частичкой чего-то большего…
О, как долго пустыне не приносили жертв! Кровь, кровь, как ей нужна была свежая кровь…
Одумайся, смертный, или будет только хуже.
«Приди ко мне сам, – шептала пустыня. – Или я заставлю тебя».
Ровный топот копыт. Пыль, скрипящая на подковах.
Все это буквально гипнотизировало, причем ничуть не хуже шипения аспида-пересмешника. Твои глаза закрываются, тело слабеет, миг – и ты падаешь под ноги собственного коня. А потом по тебе равнодушно проходят, одна за другой, тысячи лошадей. Но тебе уже все равно, ты уже ничего не чувствуешь.
Пыль не знает чувств.
Ни боли. Ни гнева. Ни радости.
«С-с-с-стань песчинкой, Акамацу.
Останься здес-с-с-сь, на дороге – так будет лучш-ше.
Для вс-с-с-се-е-е-ех… Для вс-с-с-се-е-е-ех…»
…Генерал даже и не заметил, когда его собственные мысли сменил какой-то странный, нечеловеческий голос. Акамацу помотал головой, отгоняя наваждение, и шипящий голос, шептавший что-то бессвязное, умолк.
Фу-у, привидится же такой бред… Видать, переутомился за эту неделю, да и солнце голову напекло – и никакой климат-контроль доспехов не спас.
«Не с-с-спас-с-с…»
Тьфу ты!..
Ну, пустыня, чего тут такого? Просто песок, просто животные – ничего смертельного, просто природа…
Не добрая и не злая, просто такая, как есть.
Акамацу достал из чересседельной сумки плоскую металлическую фляжку, открутил пробку и с наслаждением глотнул теплой, с металлическим привкусом воды.
Уф… Хорошо…
В любой пустыне, даже в такой недоделанной, как эта, самая главная ценность – вода. Хорошо, что рядом с городом протекала полноводная круглый год речка, и ни жители города, ни ниаронские солдаты никогда не испытывали недостатка в воде. Вода – это жизнь, и с этим никак не поспоришь…
Она приносила на эту унылую землю настоящую красоту – в ураганном темпе начинали расти и, что самое главное, цвести мириады самых разных цветов. Всего за несколько дней раскаленная равнина превращалась в цветущий луг, ветви кривых уродливых деревьев украшали поразительные по своей красоте грозди роскошных белых цветов, по странной прихоти Неба похожих на розы.
Генерал как истинный ниаронец умел ценить красоту. Настоящий воин мог найти прекрасное во всем – в стремительном росчерке меча, в последнем стоне врага, в пламени истребительного пожара, но вот в полупустыне после дождя искать ничего не требовалось. Она навевала покой, желание любить, созидать – этого ведь порой так не хватало…
…Минуты и шаги таяли, словно невиданный в этих широтах снег, и вот уже вдали показался город. Четкие квадраты полей, очерченные ирригационными каналами, убогие домишки крестьян, стоящие вне крепостной стены, сама стена – низкая и старая, повидавшая на своем веку немало завоевателей, – все это был Хайлар. Город с почти пятидесятитысячным населением. Крепость, закрывающая путь в глубь материковых территорий Империи, и как это ни странно – жуткая дыра.