Я вся в тревоге:
Опухли ноги,
Не слышит ухо, —
Совсем старуха…
И все такое…
И еще похлеще…
За ними гордой размеренной поступью двигалось войско «неранимых»: в чешуйчатых панцирях, на крепких конях, раздобревших на армянских хлебах, отдохнувших в армянских долинах.
На каждой стоянке, в белых высоких шатрах, видные парфяне и армяне вновь и вновь упивались крепким вином, объедались жареным мясом с острыми приправами. Немало яств и питья перепадало на радостях войску. Было очень весело.
И народ смотрел на это.
А на западном берегу, напротив Ктесифона, в греческую строгую Селевкию, в ту же пору, час в час, тихо, устало входило войско Сурхана.
Кони, измученные голодом, зноем и жаждой, с копытами, стертыми и разбитыми в каменистой пустыне, хромали и спотыкались на прямых ровных улицах.
Хромали и спотыкались, припадая кто на правую, кто на левую ногу — босую, в крови, израненную острым щебнем, у иных до костей, — пленные римляне. Правда, на прямых, ровных улицах им стало легче идти. Кончилась проклятая солитудо!
— Хвала Юпитеру, вот и Селевкия, — вздохнул печально Тит. — Дошли! Скажи, а, Фортунат? Не так мечтали мы войти в нее…
— Да, не так.
Знамена, значки и штандарты павших когорт и легионов саки небрежно свалили в повозки; они, всю дорогу уныло тарахтевшие грудой пыльных жердей, тоже теперь умиротворенно стихли. Как бы тоже задумавшись, что с ними было и что стало.
Победители — не веселее побежденных. Стрелки сидели на тощих конях угрюмо сгорбившись, сбросив доспехи и хитоны, и раны на их обнаженных телах подсыхали под солнцем.
Солнце сверкало у них в мозгу даже тогда, когда они, закрыв глаза, дремали в седлах. Ратный труд — тяжелый труд, всех охватило смертельное утомление. Хотелось скорее попасть в прохладу садов, омыться в чистых бассейнах и забыться…
Но им не дали отдохнуть.
Царь Хуруд потребовал саков к себе в Ктесифон. Переправились на барках. Между Хурудом и Сурханом состоялся странный разговор.
— Я женил Пакора на армянской царевне, младшей сестре Артавазда.
— Поздравляю! Дай бог…
— Пришлось вернуть Артавазду кое-какие северные области в Северной Месопотамии.
— Не страшно.
— Зато теперь он мой родственник, он мой вассал, и вся Армения, по сути, наша…
— И то дело. Но хватит об этом. Мы и так из-за свадьбы потеряли немало времени. Мне донесли, что Кассий успел собрать остатки разбитых войск и сколотил из них два новых легиона. Эти два легиона внушают мне тревогу. Народ битый, отборный, знает наши повадки в бою.
— А сестра у Артавазда… Ох! Я бы сам не прочь жениться…
— У тебя отдохнувшее, свежее войско. Нужно сейчас, пока не поздно, перейти Фурат, выкинуть римлян из Сирии и больше их туда не пускать.