И со знанием дела заломил Эксатру руку за спину.
За другую схватился Мордухай.
— Господин, — сказал странный невольник с бледной усмешкой. — Если они оторвут мне правую руку вместе с кольцом, как я смогу описать твой великий поход? Ты, похоже, забыл, для чего купил меня у Лукулла.
— Отпустите, — приказал хозяин. — И оставьте нас вдвоем.
Ушли с жалким видом. Не удалось…
Красс задумчиво взглянул на раба. В яму? Нет. Она не поможет. Особый случай. Спартак умер, но его страшный взгляд не угас. Красс задет. Ущемлено господское достоинство. Какой-то варвар… Вешай — он будет стоять на своем.
Его можно подавить лишь превосходством ума. И презрением. Сломить духовно. Чтобы сделать послушным — и полезным. Чтобы он перестал воображать себя человеком, равноценным Крассу.
И эта победа будет не менее важной, если не более, чем победа Александра над персами в знаменитой битве при Гавгамелах…
— Все равно ты не будешь сегодня, блаженно скуля, спать в теплой своей конуре, — сообщил строго Красс. — Ступай в хранилище. Повелеваю отобрать нужное количество писчих досок и чистых свитков.
— Так-то лучше, — кивнул одобрительно раб. Хотя провести ночь в холодном книгохранилище ничуть не легче, чем в тюремной яме. — Ежели уж исходить из широты твоих замыслов, — щегольнул он чистой латынью, — то писчих досок и папирусных свитков придется взять целый обоз. Сколько событий нас ждет! Сколько битв и побед… Но, может быть, и одного свитка хватит, — брякнул он неожиданно. — Ибо ты мелочен, Красс! О чем я болтаю в харчевнях?.. Человек, добивающийся всемирной славы, должен знать, что о нем будут говорить не только доброе, но и дурное. И дурное чаше, чем доброе. Александр почему был велик? Он поставил перед собой великую цель — и все остальное, все повседневное, подчинил ее достижению. Тебя же всякая чепуха отвлекает от главного дела. Смотри, застрянешь на мелочах.
— Ступай, софист, — кивнул снисходительно Красс. Другой бы, пожалуй, хоть где-то, пусть в самых тайных недрах души, был уязвлен, признав справедливость замечания. Но не такой человек Марк Лициний. — Не тебе, ничтожному, судить о моих делах. И спрячь свое проклятое кольцо! Больно смотреть.
Эксатр непонятно усмехнулся:
— Это кольцо великой богини. От него благо тому, кто верит в нее. Но другому всякому — беда.
— Блажь, — презрительно бросил Красс.
— То, что для вас, людей с холодным умом и кровью, всего лишь блажь, для нас, рожденных на жарком Востоке, сама действительность. Искандер Зулькарнейн это знал, — произнес Эксатр на восточный лад Александрово имя, — и поступал соответственно. Но даже ему, как известно, сшибли его золотые рога…