часто терял надежду вернуть свое. И все же получил, вырвал! Какое это счастье!
Он выборочно проверил купюры из пачки. Настоящие, не туфта. И, нагнувшись к самому уху девчонки, чтоб даже трава не услышала, прошептал имя. Катька побледнела. Эту бабу она знала… Митька рассказал все, что слышал о смерти Чикина.
Катька не уронила ни одной слезы. Лишь пальцы рук хрустели, да холодный пот лил по вискам.
Ну, вот и все! — поднялся Митька, давая знать, что к сказанному ничего не добавит. Катька молча ушла в дом.
«Вот дурак! А с чего это я собрался линять отсюда? Лучше подожду, чем все закончится? Коль замокрят Тамарку, сдерну с пацанов за молчанье. А коли навар снимут, стребую свою долю», — решил Митька и, вернувшись на свалку, спрятал деньги и документы в своей хижине так, что никто чужой не смог бы их найти.
Баланда твердо решил дождаться своего часа и, получив деньги дополнительно, свалить в глухую деревеньку, пригреться там под толстым боком молодящейся бездетной вдовы и жить, погоняя бабу, до ее и своей старости, не набивая мозолей на душе и на руках.
«Надо такую присмотреть, у какой и дом, и хозяйство, и сама пышным цветом цвели. Чтоб корова, свиньи и хозяйка одного размера были, а куры яйцами просирались. Чтоб дом был из кирпича с трех комнат, и колодец во дворе при палисаднике в цветах. И сад… Большой и ухоженный, как и дом, чтоб душу и сердце радовал, да и в живот с него можно было б натолкать всякого».
Митька даже обдумал, как появится в деревне.
Три дня носился Митька от кладбища к кладбищу. Ему не везло: то бабу хоронили, то старуху иль ребенка. Под конец пятого дня привезли мужика. В его костюм пятерых Митек можно было бы затолкать, и при том у каждого свое спальное место сыскалось бы.
«Тьфу, черт! Как не везет!» — досадовал человек, поминая покойника вместе с родственниками. Хотел уйти с кладбища, но во время приметил, как возле ограды остановился автобус. Всего трое родственников сопровождали гроб, а в нем ну прямо то, что надо. Митька чуть в пляс не пустился на радостях, но во время вспомнил, где находится. Ему так хотелось вытряхнуть дохлого старикана из нового темно-синего костюма и голубой рубахи, снять с него блескучие туфли и носки, надеть все это на себя, а покойнику отдать своим лохмотья. Ему, мертвому, какая разница, что на нем сгниет? Зато живому Митьке еще как бы пригодилось!
Баланда еле дождался, пока могилу забросают землей, и подошел к вдове, седенькой, подслеповатой бабке, какую держали под руки двое соседей.
Вещи мужа купить хотите? Ну что ж, забирайте! Мне они не нужны. Только вот собрать их надо все в кучу. Сколько запрошу? Договоримся, — назвала адрес.