В таком виде Андрейкино произведение наклеили на последнем столбце газеты, поверх какой-то заметки, пожелтевшей от времени.
Андрейка вышел и опять зашел, чтобы проверить, бросается ли в глаза новая заметка каждому входящему в клуб. Хоть газета была повешена в неудачном месте — далеко от двери, блестящая открытка ярко выделялась среди пыльных столбцов, так и приманивая прочесть, что там изложено.
После этого Андрейка уселся на лавку и начал дожидаться какого-нибудь читателя, чтобы посмотреть, как тот будет читать…
Скоро протарахтел мотоцикл, заглох у клуба, но вместо читателя зашел Зойкин жених — косматый Валера. Этот на амфибрахий даже не глянул, а первым делом молча взял автора за шиворот, вытащил на крыльцо и закрыл за ним дверь на крючок.
Андрейка ничуть не обиделся и некоторое время для шутки заглядывал во все окна, внезапно, как привидение, появляясь то в одном, то в другом. Наконец на крыльцо вышла Зойка и сказала, что если он сейчас не прекратит хулиганить и не уйдет, то амфибрахий снимут… Андрейка испугался и ушел.
Он солидно шествовал по родной улице, озирая все вокруг своим глазом, словно выискивая, нет ли где каких безобразий, чтоб моментально взять их на карандаш.
Вон дядя Коля Копейкин опять идет в сельпо, желтый кот Тихон развалился на солнцепеке, Сенечкины куры купаются в пыли, бабушка Митревна прикорнула на крылечке, и никто не знает, что всем знакомый Андрейка теперь уже не Андрейка, а таинственный селькор Глаз, недавно запросто сочинивший один интересный амфибрахий, который висит под псевдонимом в клубе для всеобщего ознакомления.
Бессмысленные ребятишки под предводительством Моськиного брата Федора с визгом и хохотом стегали друг друга крапивой по ногам.
— Эй вы! — прикрикнул на них Андрейка.
Те оробели и начали пятиться.
— Амфибрахии знаете?
Брат Федор, глядя исподлобья, тихонько покачал головой.
— То-то! Не доросли еще, чтобы в амфибрахиях разбираться!.. — гордо сказал Андрейка и прошествовал дальше.
Ему захотелось сходить глянуть, как там проводит свою презренную жизнь вредитель природы и барахольщик Гриша, еще не знающий, что очутился под прицелом грозного Глаза и отныне навеки заклеймен позором благодаря остроумному амфибрахию «Кот-обормот».
Гриша стоял на стремянке перед домом и кропотливо окрашивал оконные наличники серебряной краской.
Андрейка замедлил шаги и окинул его суровым неподкупным взглядом.
Гриша сверху тоже взглянул на Андрейку и с противной ухмылкой спросил:
— Ну, успокоился?
— Мне не нужно успокаиваться… — таинственно сказал Андрейка. — Я и так спокойный… Вот кое-кому придется скоро обеспокаиваться сильно…