А Винсент в который раз подосадовал на жесткость и нетерпимость Оливетт. Ну что ей стоило проявить снисходительность к Сильвии Морено? Сам он с первого же взгляда преисполнился самой искренней симпатии к молодой вдове и ее дочке. Отчего бы Оливетт просто-напросто не пожелать гостье удачи, а не соизмерять ее таланты с собственными неуемными амбициями? Понятно, что мать-одиночка не хочет таскать за собою малышку по концертам и клубам. Что может быть естественнее… и похвальнее, если на то пошло?
А прямолинейную целеустремленность Оливетт хорошо бы слегка поумерить. Надо, ох как надо ей поучиться снисходительности и терпимости! Кем бы уж там человек себя ни считал, в цивилизованном обществе принято уважать чужие ценности. Люди все разные, и не для всякого обстоятельства складываются столь благоприятно, как для Оливетт Колдуэлл. Кстати, и в отношении свадебных планов недурно бы ей пойти на компромисс. Не дело это — полностью исключать его тетю из происходящего, она ведь им не чужая! Для абуэлиты свадьба — семейное событие. В конце концов, у испанцев так принято.
После того как Патриция Эсперанса столь неодобрительно высказалась о магнитофонных записях, Винсент осознал, что ему следует занять более активную позицию. В самом деле, в свадьбе задействованы и другие люди помимо невесты, нужно и с их пожеланиями считаться. Ему вспомнился недавний визит Сандры Пратчетт, младшей сестры Патриции Эсперансы. Миссис Пратчетт только что выдала замуж дочь и теперь готовилась к свадьбе обоих сыновей одновременно. С каким восторгом рассказывала она о всевозможных приготовлениях, о милых сюрпризах, заготовленных ею молодым, о цветах, об оркестре, о платьях! Наверняка абуэлита завидовала ей черной завистью! Нельзя, никак нельзя обижать тетю, нужно и к ее мнению прислушаться…
Бальный зал оказался таким огромным, что дух захватывало. Напротив сцены вдоль стен стояли круглые столы на шесть персон каждый, «подковой» окружив танцевальную площадку. Многоцветный паркет блестел как зеркало, и маленькая Эстрелла восхищенно ахнула, залюбовавшись его прихотливыми узорами. Едва переступив порог, Оливетт уселась за крайний стол у выхода, всем своим видом давая понять, что считает происходящее скучной повинностью и ни тени интереса к музыкальным талантам гостьи не испытывает.
Раздосадованный уже не на шутку Винсент проводил тетю к выбранному ею столику — тому, что ближе к сцене. Заботливо выдвинул для нее стул, затем усадил девочку и, поднявшись на сцену вместе с Сильвией, помог ей расчехлить арфу.