– Нет, – ответила она. – Благодарю вас.
– Декоратор приедет сюда примерно через час.
– Декоратор?
Он сдержанно улыбнулся.
– Чтобы убрать настенную живопись.
– Ах, да.
Он лениво помахал ей рукой и неспешно вышел из дома, тихо и аккуратно прикрыв за собой дверь.
Рухнув на стул, словно кто-то вынул из ее тела все кости, Гита крепко сжала руки, чтобы остановить дрожь. О Господи! Он ведь смеялся над ней. Ну конечно, а почему бы и нет? – думала она в отчаянии. Вероятно, он ожидал, что она утонченная, искушенная женщина, легкая, как бабочка, живая в разговоре, а вместо этого обнаружил неуклюжую гусеницу. Он не вернется. Зачем ему возвращаться? Она ведь не могла даже двух слов связать! Нет, с таким ей никогда не справиться. Такой мужчина ей не по зубам.
Но почему Синди никогда не говорила о нем? А она-то думала, что они рассказывают друг другу абсолютно все! Они с Синди знакомы с одиннадцати лет. Две девчонки, крепко подружившиеся за годы учебы в огромном, строгом, старомодном пансионе.
Вместе закончили школу, вместе начали работать на международных авиалиниях стюардессами. Сейчас Синди работает в зале аэропорта за стойкой – во всяком случае, работала, когда они говорили в последний раз, – а она, Гита, стала Девушкой с Обложки, Мисс «Верлейн». Потому, что она фотогенична. Потому, что ее любит камера. Потому, что ей повезло, и она оказалась в нужном месте в нужное время.
А теперь какой-то маньяк хочет наказать ее за такое везение. Лишить спокойствия и равновесия. Но она поклялась себе, что у него ничего не получится. Ей выпал шанс, который выпадает раз в жизни. Невероятно выгодный шанс, благодаря которому она смогла купить этот дом, позволить себе то, о чем раньше и мечтать не смела, и она не допустит, чтобы ей испортили жизнь.
Гита упорно старалась не слышать тихий слабый голосок внутри себя, нашептывающий, что на самом деле ей вовсе не нравится быть Мисс «Верлейн».
И вдруг появляется Генри, который ее «хочет». Так же, впрочем, как и она его. Нет, я не хочу! Хочешь, упорствовал внутренний голос. Издав слабый стон, она стукнула по столу кулачками. Прекрати, Гита! Сейчас же прекрати!
Она глубоко и подавленно вздохнула, глядя на пачку бумажек, которые он вынул из почтовой корзинки и аккуратной стопкой сложил на столе, и еще раз сокрушенно вздохнула, сознавая свою неопытность и беспомощность. Просмотрев почту, она не нашла там ничего угрожающего. Никаких страшных писем с угрозами. Иногда их не было по нескольку недель, однако порой они приходили ежедневно, а то и по нескольку раз на дню. Но сегодня, кажется, ничего неприятного ее больше не ожидало. И, надеялась она, не будет ожидать в коттедже Синди в Шропшире, где она сможет, наконец, насладиться покоем.