– Я умею делать много разных вещей.
– Да, – протянул он негромко, – готов поверить, что так оно и есть. Бросьте пилу.
И пила послушно вывалилась из ее внезапно онемевших пальцев.
– И полено.
Она едва расслышала негромкий удар полена о землю, так, как ее уши наполнил громкий пульсирующий гул крови.
– Я вся потная, – выдавила она глухо.
Он ничего не ответил, просто перевел взгляд на ее губы – и она вдруг ощутила страшную слабость.
– Я виделась с Синди, – пролепетала она непослушными губами.
– Здесь?
– Что? Нет. В то утро, когда уезжала. Я подвезла ее до аэропорта.
– Как мило с вашей стороны, – отсутствующе пробормотал он, не отрывая взгляда от ее рта.
– Ну, да.
Он еле заметно улыбнулся, протянул руку и начал медленно, как гипнотизер, поглаживать ее нижнюю губу кончиком большого пальца.
– Генри…
– Помолчите.
Внезапно он прильнул к ней всем телом, а она, тупо глядя на его шею, чувствуя, что сердце стучит, как отбойный молоток, пробормотала что-то невнятное, скорее чувствуя, чем, слыша, как скрипнула деревянная стена за ее спиной от возросшего давления на нее двух тел.
И затем он поцеловал ее. Опустив голову, нашел ее губы и медленно поцеловал, наслаждаясь их вкусом.
Вцепившись пальцами в его рубашку, Гита вздрогнула и невольно всхлипнула.
Оторвавшись от нее, он заглянул ей в лицо; глаза его вдруг приобрели странное, чуть ли не сонное выражение.
– Удивлены? – мягко спросил он.
Отвернувшись, она судорожно кивнула.
– Думали, это будет неприятно?
– Неприятно? – как в тумане переспросила она. – Нет, не думала. – И, едва осознавая, что говорит, спросила: – А вы?
– Я-то был уверен, что будет замечательно.
Она бросила на него взгляд и тут же быстро отвела глаза.
– Уверены? – прошептала она.
– Да.
– Но вы же так мало меня знаете!
– О, я думаю, что знаю.
Генри вытянул ее рубашку из джинсов, положил теплые ладони на ее талию, и она лихорадочно глотнула воздуха. И забыла выдохнуть обратно.
– Вы вся дрожите.
– Да, – простонала она. – Вы заставляете меня нервничать.
– Я знаю. Поцелуйте меня.
В ее животе что-то болезненно дрогнуло, глаза в панике расширились, и, тщательно избегая смотреть на него, она умоляюще прошептала:
– Генри…
– Ты знала, что так будет. С самой первой секунды ты это знала. Так что прекрати играть в эти игры. Прекрати строить из себя недотрогу. Поцелуй меня.
– Я не хотела… не могла… О Господи…
Все еще цепляясь за мягкую ткань рубашки на его груди, чувствуя, что не в силах разнять пальцы, она задрожала, подняла глаза на его губы – и слабый стон сорвался с ее уст.
– О, Генри, ты хоть понимаешь, что со мной сейчас происходит?