Нарушение ее права на частную жизнь, наглое подсматривание в замочную скважину – вот что так злило Гиту и выводило ее из равновесия… Слава Богу, у него хотя бы нет фотографий, на которых она вместе с Генри… Или есть? А вдруг он пошлет их в качестве следующего «подарка»? Или таких фотографий быть не может, поскольку фотограф – сам Генри? Дурацкая мысль, но… Нет, невозможно. Это же абсурд, Гита. Генри нет нужды присылать тебе снимки.
Когда он вернулся, она была готова и ждала его. Разозленная.
– Никого? – спросила она тихо.
Он помотал головой и посмотрел на нее мрачными, потемневшими глазами.
– И ты ничего и никого не видел, когда в тот день я уходила из поместья?
– Нет.
– Хороши же у тебя собаки, если они даже не могут учуять постороннего!
– Да уж, хороши, – согласился он. – Холодильник выключен? Дверца посудомоечной машины открыта?
– Все сделано, – натянуто сказала она. – Я уже заперла черный ход и все окна.
Он кивнул, подхватил ее чемодан, подождал, пока она возьмет со стола коробку с продуктами, и пошел к выходу. Включил сигнализацию, закрыл и запер входную дверь и отнес ее чемодан к машине.
– Ты знаешь код, – негромко произнесла она. – Что?
– Ты знаешь код сигнализации!
Он остановился, внимательно посмотрел на нее и терпеливо объяснил:
– Разумеется, я знаю номер. Когда Синди здесь нет, мы всегда присматриваем за ее коттеджем. Ты хочешь, чтобы я вел машину?
Она безразлично кивнула.
– Прости. А как быть с твоей машиной? Он взглянул на нее, не скрывая удивления.
– А при чем тут моя машина?
Раздраженная, она не выдержала:
– Но она остается здесь, а ты уезжаешь!
– Куда уезжаю?
– В Лондон!
– Мы вовсе не собираемся в Лондон, – сообщил он ей, укладывая чемодан и коробку с продуктами в багажник.
– А куда же мы тогда едем?
– В усадьбу.
– В твою усадьбу?
– Конечно, в мою усадьбу. Садись в машину, Гита.
– Нет, не сяду. И мы не поедем в усадьбу. Ты же сам хочешь, чтобы наши отношения оставались свободными. Ты сам так говорил! А наши отношения вряд ли можно будет назвать свободными, если я буду жить в твоем доме.
Вздохнув, он обошел машину, открыл переднюю дверцу со стороны пассажирского сиденья и мягко толкнул Гиту внутрь.
– Пристегнись.
– Генри!..
Он снова обошел машину, сел на место водителя и включил зажигание.
Он выехал на дорогу, повернул налево, и еще раз налево, к въезду на территорию усадьбы, и все это время она обыскивала настороженным взглядом деревья вдоль дороги, поля, каждую машину, проезжающую мимо. Обыскивала – и ощущала внутри себя тревогу, злость, готовность и желание дать отпор.