— Может, расскажете немного о своем путешествии? — предложила я, когда молчание затянулось. — Никогда не была в Алмании. Какая там сейчас погода? Тепло? Много ли солнца?
— Больше, чем у нас. А вот на политическом небосклоне — сплошные тучи. Того и гляди, грянет гроза, — маркиз попробовал чай, нахмурился и потянулся к сахарнице. Один кусочек, другой, третий… На шестом мне стало смешно, и я отвела взгляд, глупо улыбаясь. — Тут нет ничего веселого, юная леди. Я говорю совершенно серьезно. На материке сейчас вообще крайне неблагоприятная ситуация. Алмания копит оружие, с каждым месяцем расходы на содержание армии увеличиваются, бродят слухи о новом изобретении — неких таинственных военных машинах-крепостях. А простые люди между тем беднеют, кое-где встает призрак голода. Засуха сильно ударила по этой прежде богатой стране. Аксонии, конечно, тоже досталось, но нас выручают поставки из колоний, особенно в Западном Бхарате. А вот у Алмании колоний нет, но аппетиты большие, — маркиз говорил медленно, как будто старался с особой аккуратностью подбирать слова. То ли старался объяснить мне все как можно проще, то ли не хотел сказать ничего лишнего. — Канцлер умело подогревает воинственные настроения в народе. Раньше Алмания была одной из самых гостеприимных стран, а теперь иноземцев там не любят.
— Так вы поэтому прервали поездку?
Я дышала глубоко и мерно, однако дурнота все усиливалась. В ушах стоял противный звон, сердце колотилось, и любому стало бы уже ясно, что духота и благовония здесь ни при чем.
«Сказать ли маркизу? — меня одолевали трусливые сомнения. — Нет. Не стоит. Тогда поговорить по душам точно не получится, он же сразу отправит меня отдыхать».
— Скажем так — слишком недружелюбная стала атмосфера, — маркиз произнес это таким голосом, каким обычно рассказывают анекдот. — Однако я успел и отдохнуть, и встретиться со своими алманскими приятелями, и даже привез домой несколько сувениров. Есть у меня подарок и для вас, Виржиния, — Рокпорт отставил чашку и посмотрел на меня тепло. — Позволите вручить вам его прямо сейчас?
— О… — я растерялась. Дома мне казалось правильным вести себя с женихом вежливо, но отстраненно, ни на шаг не отступая от этикета. Но теперь, после беседы о таких, казалось бы, глупостях, как политика, во мне начало оживать полузабытое чувство родства. Все напоминало о тех временах, когда меня, еще совсем маленькую девочку, больше похожую на куклу в нарядных платьях, брали в гости к лучшему другу отца — и там, в полутемной комнате, наполненной запахами благовоний, я пила из большой кружки настоящий Взрослый Чай и слушала Взрослые Разговоры… От чужого, опасного человека — маркиза Рокпорта, я не хотела принимать ничего. Но