— Хорошо, — пробормотал Роуленд. — Говорите ваши требования.
— Цена должна быть низкой. Ты держишься подальше от мисс Ашбертон. Я не позволю тебе запачкать ее репутацию или нарушить мои свадебные планы. Тогда, и только тогда, я приму твоих чертовых лошадей, в которых я не нуждаюсь, и ты, — он пробежал глазами контракт и сунул его в протянутую руку Мэннинга, — получишь семьсот фунтов стерлингов, как договаривались.
— Очень любезно с вашей стороны, генерал. — Роуленд разыгрывал роль благодарного джентльмена. — Но плюс стоимость содержания этих животных в течение последних трех месяцев.
Леланд Пимм улыбнулся, его тонкие губы вытянулись в длинную линию.
— Конечно, дорогой мальчик, конечно. И вот еще что. — Он многозначительно подмигнул. — Если ты сочтешь возможным проиграть Золотой королевский кубок Аскота, я возмещу его стоимость. Скажем, наградой в несколько тысяч, а?
Такой яростный напор Пимма не заставил пошевелиться ни один волосок на теле Роуленда. Мэннинг почти наслаждался, наблюдая за восторгом Пимма по поводу его якобы одержанной победы.
— Кто знает, что может случиться, генерал? — Он сделал паузу, вынудив тем самым Пимма податься вперед в ожидании ответа. — Но поскольку мы заключаем сделку, я должен заметить, что кодекс поведения бастарда может заставить, а может и не заставить меня открывать всем и каждому, что ваша невеста совсем недавно прислуживала мне в качестве личного повара.
Пимм дернулся вперед, но Роуленд остановил его.
— Но я человек великодушный, генерал. Я пообещаю, что все мои тридцать восемь работников и кучеров не проронят ни слова своим коллегам на городских скачках, если я получу плату за лошадей и их содержание за последние несколько, месяцев.
— Вы негодяй, сэр. Позорите имя джентльмена, — напыщенно произнес Пимм.
— Ну как? Нет приглашения на дуэль? — спокойно сказал Роуленд, совершенно уверенный в том, что генерал не имеет в виду дуэль.
— Ты не стоишь дуэли. У тебя нет даже малейшего представления о чести.
Роуленд улыбнулся:
— По этому вопросу мы пришли к согласию, генерал. — Бурная реакция Пимма дьявольски надоела ему. Этот генерал был до чертиков предсказуем. Однако Роуленд готов был вынести что угодно, лишь бы почувствовать в руках деньги, прежде чем на территории его разросшейся собственности появятся аукционисты.
Он запретил себе думать об Элизабет Ашбертон и ее обольстительных зеленых глазах, которые при столкновении с Пиммом потеряли блеск. Ему было противно выражение смирения на ее лице, похожее на выражение лица его сестры в те минувшие годы.