Элизабет уловила всего лишь одну или две фразы из разговора в дальнем конце комнаты. Она нисколько не сомневалась, что Роуленд Мэннинг ее не спасет. Да, честно говоря, она этого и не хотела. Она устала от сознания того, что обязана людям. Она не хотела ничего, кроме собственного спасения, даже если громадность задачи была такой, что это казалось невозможным.
Она смотрела на необычайно высокую, мощную фигуру Роуленда и чувствовала, как к груди подступает жар при воспоминании о том, когда его тело прижималось к ее телу. В сравнении с Роулендом Мэннингом Пимм выглядел смехотворно и напоминал мальчишку, который сердился на мужчину. Голубой элегантный сюртук строгого покроя плотно охватывал плечи Роуленда, сужаясь к бедрам. Желтовато-коричневые бриджи обрисовывали мускулистые бедра, начищенные черные башмаки поблескивали на свету. У Роуленда был профиль аристократа, а челюсть казалась тщательно выточенной. Когда он подался назад и улыбнулся, на его загорелом лице блеснули белые зубы.
Сара схватила Элизу за руку.
— Ты не должна принимать решение прямо сейчас, дорогая.
— Я знаю.
— Хорошо. — Лицо Сары приняло задумчивое выражение. — Ты помнишь, мой муж сказал однажды, что темнее всего бывает перед зарей?
— А отец ответил, что это неправильно, что самый мрачный момент — перед боем.
Сара улыбнулась:
— И тогда Пирс напомнил ему, что бой обычно начинается перед зарей.
Элизабет была уверена, что понимает задумчивость подруги.
— Мы должны быть счастливы. Счастливы, что они были у нас столько, сколько им дано было быть.
Сара посмотрела на их сплетенные руки.
— Да, верно, — пробормотала она.
Было трудно решить, о чем говорить. Однако любая беседа лучше молчания и страха ожидания, что вернется Пимм и предъявит на нее права.
— Я так рада за тебя, Сара. Лорд Уаймит кажется именно таким, как рассказывала Эйта.
Сара отвела от подруги взгляд.
— Его добрый характер не вызывает вопросов. Он обладает всем тем, что должно быть свойственно джентльмену.
— Да, — сказала Элизабет, испытывая неловкость. — И он, очевидно, сосредоточил интерес на…
— Не надо, — закрыв глаза, перебила ее Сара. — Пожалуйста, не говори ничего.
— Да, разумеется, — поспешила сказать Элизабет. — Я не хотела поставить тебя в неловкое…
Сара снова перебила, что было ей весьма несвойственно:
— Прости, Элизабет, Просто я не могу думать о другом… — Она замолчала, после чего вдруг выпалила: — Мне кажется невозможным соединить имя другого мужчины с моим.
Элизабет сжала руку подруги.
— Все не так, дорогая. Человек, которого я знала, который любил тебя, не захотел бы, чтобы ты вечно печалилась о нем.