1
Подумать только, дело было уже на мази, и вот эта идиотка ухитрилась все испортить! Волна ненависти захлестнула его, лицо исказилось. Слава Богу, в окружающей темноте это было незаметно.
Она тихо плакала, прижавшись щекой к его плечу. Обнаженной кожей он чувствовал теплые слезы и горячее дыхание. С трудом подавил желание оттолкнуть ее.
Заставив себя расслабиться, он обнял ее, погладил по спине. Его руки были, как лед, и спина показалась ему горячей. Он был весь в холодном поту, ноги дрожали. Это случалось с ним всякий раз, когда что-то непредвиденное заставало его врасплох. Подождав, пока дрожь прекратится, он поправил одеяло и шепотом произнес:
— Слезами горю не поможешь.
Она послушно постаралась успокоиться, судорожно вздыхая, вытирая глаза краем потрепанного одеяла.
— Я плачу, потому что так долго молчала. Я давно знала об этом, проходили дни, недели, но я не хотела тебе говорить, пока окончательно не удостоверюсь…
— А теперь ты уверена?
Он говорил очень тихо, хотя в доме никого не было.
— Да.
— Сколько времени прошло?
— Почти два месяца… Что нам делать?
Она подняла голову. В темноте он почувствовал на себе ее взгляд.
— Ты не назвала врачу своего настоящего имени?
— Нет, что ты, но он, конечно, догадался об этом. Мне было так стыдно…
— Если твой отец узнает…
— Что нам делать? — повторила она. И вновь прижалась к нему, тревожно ожидая ответа.
Он сел на постели, отчасти для того, чтобы придать убедительность своим словам, отчасти, чтобы отодвинуться от нее.
— Выслушай меня, Дорри. Тебе хотелось бы, чтобы я сказал, что мы должны немедленно… прямо завтра пожениться. Поверь, мне этого хочется не меньше, чем тебе! — Она слушала его напряженно, не шевелясь. — Но если мы это сделаем — а я даже не знаком с твоим отцом — и через семь месяцев появится ребенок… Можешь себе представить, как он поступит?
— Он не может нам помешать! Мне уже исполнилось восемнадцать, а больше никаких препятствий нет. Что он может сделать?
— Я не имел в виду расторжение брака…
— Тогда что? Что ты хочешь сказать?
— Деньги! Вспомни, Дорри, какой человек твой отец, вспомни, что ты мне рассказывала о нем, о его суровости… Твоя мать оступилась… Он узнаёт об этом через восемь лет и разводится с ней, не думая ни о ее слабом здоровье, ни о вас. А к твоему поступку как он отнесется? Да ты просто перестанешь для него существовать… Он не даст тебе ни цента!
— И пусть! Мне это совершенно безразлично!
— А мне нет, Дорри. Не ради себя, клянусь тебе. Только ради тебя! Нам обоим придется оставить университет. Тебе из-за ребенка, а мне для того, чтобы зарабатывать. Но где? Без диплома… Кем я могу стать? Служащим? Рабочим?
