— Когда «вонючка» вызовет меня, скажи, что я в лазарете, — глухо донеслись из шкафа слова Мальсагова. В дверях появился Старосевильский.
— Встать смирно! — прозвучали слова Алмазова, едва успевшего отскочить от шкафа.
— Господин преподаватель, в 1-ом отделении 4-го класса все обстоит благополучно. По списку кадет 45, один в лазарете, на лицо 44, — несколько волнуясь, отрапортовал Алмазов.
— Садитесь, — направляясь к кафедре, безразлично проронил Старосевильский. Он, как всегда, не торопясь развернул классный журнал, сверху положил всем знакомую черную книжку, по которой вызывал кадет, повесил на доску принесенную им диаграмму и, опершись на длинную указку, начал лекцию. Читал Старосевильский сочно и увлекательно, чеканя каждое слово, отчего фразы и мысли приобретали свою выпуклость и колоритность. Сегодняшняя лекция была посвящена царствованию Петра Великого, его реформам и войне со шведами. В средине лекции в класс нежданно вошел полковник Гусев и, осторожно ступая, направился к своему шкафу. В руках воспитателя серебром блеснула связка ключей. Сорок четыре головы, оторвавшись от реформ Великого Петра, инстинктивно повернулись направо. Тихо щелкнул замок… Воспитатель на половину приоткрыл дверцу шкафа, с минуту постоял и, не обнаруживая на лице тени какого-либо удивления, закрыл дверцу и сел на свободное место передней парты. Увлеченный собственным красноречием, Старосевильский с подъемом красочно закончил лекцию, конечно, не почувствовав, что мысли всех 44 слушателей были не на полях Полтавской битвы, а в воспитательском шкафу, дальнейшая история которого интересовала их больше, чем Петр Великий с его великими реформами.
Старосевильский сел за стол, развернул маленькую черную книжку и последовательно вызвал Лепарского и Лисичкина. Оба кадета, к радости преподавателя, дали вполне удовлетворительные ответы и очень скоро были отпущены на свои места.
— Мальсагов! — прозвучало в воздухе.
Могильная тишина была ответом на вызов преподавателя.
— Мальсагов! — чуть раздраженно повторил Старосевильский, поверх очков отыскивая в классе знакомое лицо кадета.
— Мальсагов в лазарете, — спокойно сказал полковник Гусев, сразу разрядив атмосферу. Муратову пришлось не легко. Старо севильский добросовестно погонял его по заданному уроку, используя для этого также и время, предназначенное для Мальсагова.
Резкий звук трубы возвестил окончание урока… Старосевильский, пораженный небывалой тишиной, покинул класс. Полковник Гусев продолжал невозмутимо сидеть за партой. В воздухе слышалось жужжание мухи.