Мальсагов сдержал слово. Он больше ни разу не пользовался воспитательским шкафом, как вынужденным лазаретом, но неоконченная война с Старосевильским родила в его голове новый стратегический план, и его, когда он не хотел отвечать урок истории, завертывали в огромную карту Европы и бережно клали у задней стены класса, в правом углу.
— Дурак, шурум-бурум… Лучше выучить урок, чем потным бездыханным трупом час лежать на Франции или Германии, — как то в сердцах сказал его закадычный друг Коля Полиновский.
— Много ты понимаешь… Я изучаю Европу… будущие театры военных действий…
Европы, конечно, он не изучил, но судьбе было угодно ближе познакомить его с Францией. В первую мировую войну Искандар Мальсагов прибыл в союзный Париж с русским экспедиционным корпусом генерала Лохвитского.
На полях Франции, отстаивая честь Франции, честь корпуса, честь русской армии, — Мальсагов погиб смертью храбрых.
25-го апреля 1-ое отделение 3-го класса держало переходной экзамен по предмету — Закон Божий. Общий уровень познаний класса был хороший, что, конечно, надо было отнести не за счет серьезного отношения 13—14-летней детворы к предмету, а за счет того обаяния, которым пользовался, хотя и строгий, но всеми любимый о. Михаил. Пройденный курс был разделен на 30 билетов. Кадеты получили на руки отпечатанные конспекты и обычную неделю на подготовку. Только накануне экзамена князь Вачнадзе сознался друзьям, что вызубрил наизусть всего один билет № 3 — «Двунадесятые праздники», так как всю неделю вместе с однопартником Преображенским был занят дрессировкой двух белых мышек.
— Вы ска… скажи… те, чтобы… о… они… на ме… меня… не… непу… ска… ли… мы… мышей… я… боюсь, — взмолился заика Мельгунов.
— Какой же ты кадет… они же белые…
— Все равно боюсь… про… проти… вные…
Сразу был найден способ спасения дрессировщика. Кадеты хорошо знали, что о. Михаил, вольно или невольно, никогда не мешал билетов, и широким жестом руки развертывал их по зеленому полю сукна. На экзаменах кадет вызывали строго по алфавиту, и было решено, что Алмазов, первый ученик класса, возьмет первый билет справа, Брагин последний билет слева и Будин один из средних билетов. Каждый должен был громко назвать номер своего билета, и таким образом для дрессировщика открывалась схема расположения билетов. Накануне экзамена архиерейское подворье известило канцелярию корпуса, что Преосвященный Гурий выразил желание присутствовать на экзамене. Архиерейская новость добавила лишнюю порцию нервности самолюбивому дрессировщику, и последние три часа перед сном он углубился в объемистый учебник и второпях проглатывал страницу за страницей. Ночь он провел беспокойно и на утро встал с таким сумбуром в голове, что даже путался в вызубренном наизусть билете.