— Послушай, я тороплюсь! — раздраженно воскликнул Джеймс. — Давай договоримся, где встретимся, и поскорее!.. Кстати, у меня твой браслет. Я захвачу его.
Натали покачала головой, проверяя, не спит ли. Джеймс постоянно ей снился — то ласковый и влюбленный, то жесткий и непоколебимый. Рубашки, браслет… Она нахмурилась, внезапно осознав, что, кроме вещей, которые, должно быть, лежат сейчас на городской свалке или уже превратились в золу — если, конечно, не попали в руки бомжам, — ему от нее абсолютно ничего не нужно. Ничегошеньки! Она значила для него теперь гораздо меньше, чем модные тряпки. Если бы у Джеймса была хоть малейшая возможность вернуть их, не видя ее, он именно так и поступил бы…
— У меня мало времени, — напомнил Джеймс, откровенно злясь.
Натали вдруг нестерпимо захотелось напоследок довести его до бешенства. Она прекрасно знала, что на рубашки Джеймс тратил немыслимые суммы и потому дрожал над ними, как над сокровищами.
— А у меня времени предостаточно, — нарочито медленно произнесла она. — Вот только твоих рубашек давно нет.
— Как это нет? — недоуменно спросил Джеймс. — Где же они?
— Понимаешь, в последнее время я обзавелась тьмой новых нарядов, — еще неторопливее принялась объяснять Натали, виртуозно играя на нервах отъявленного мерзавца, по которому до сих пор сходила с ума. — Несколькими платьями, юбочками, топиками… Все красивое — просто загляденье! И разумеется, настоящее. То есть непосредственно от Шанель, от Донны Каран…
— А нельзя поконкретнее? — перебил ее Джеймс, пыхтя от злости.
— Как это «поконкретнее»? — спросила Натали, прикидываясь, будто не понимает, что он имеет в виду. — Ты не знаешь, кто такая Донна Каран?
— Знаю, — процедил Джеймс сквозь зубы. — Но сейчас она интересует меня меньше всего на свете!
— А что больше всего? — снова спросила Натали, продолжая разыгрывать дурочку.
— Рубашки! — рявкнул Джеймс, окончательно выходя из себя.
Рубашки, гулким эхом отозвалось в мозгу Натали. Ей было нестерпимо больно, но она поклялась себе, что достойно доиграет роль, и, с силой сжав кулак, на удивление спокойно произнесла:
— А почему ты так нервничаешь? Неужели ни капельки не рад за меня? Я обожаю всякие наряды и теперь…
— А откуда они у тебя, черт возьми? — совершенно неожиданно спросил Джеймс. — Нашла себе дружка побогаче?
Натали рассмеялась — впервые за две недели. Джеймс пожалел-таки, что ушел от нее, даже на миг забыл о своих проклятых рубашках.
— Это не твое дело, — сказала она спокойно. — Теперь моя личная жизнь тебя не касается.
— Верни мне мои вещи, — потребовал Джеймс, чеканя каждое слово. Он явно был страшно зол.