На письме, которое он 5 октября 1966 года вынул из почтового ящика вместе с рекламой авиарейсов в Париж и Лондон и еженедельной бесплатной районной газетой, стоял нью-йоркский штемпель недельной давности, от 29 сентября. Это письмо, так же как и первое, было отправлено авиапочтой. Бумага была тонкая, голубоватого цвета. Штемпель отпечатался четко.
У Эрнеста не было телефона, хотя иногда он жалел, что не может по телефону узнать погоду, последние новости или время. Но кому бы он звонил? Друзей у него не было, с коллегами вне работы он не общался, с мимолетными знакомцами, кроме редких случаев, когда он искал их близости, ему не о чем было разговаривать. Он не помнил их голосов. После расставания черты одного смешивались с чертами следующего. Звонить кузине Жюли в Париж? Да, с ней он бы с удовольствием поговорил, однако звонки за границу стоят дорого. Кроме как на Рождество или на Новый год они бы вряд ли друг другу звонили. Звонки по телефону — роскошь!
Если бы у Эрнеста был телефон, Якоб разыскал бы его номер. Якоб там не просто ждет сложа руки. Разыскав адрес Эрнеста, он, конечно, узнал бы и номер его телефона. Если бы у Эрнеста был телефон, Якоб давно бы ему уже позвонил. Уж коли речь идет о его будущем, не было смысла экономить на телефоне. Интересно, сложились бы гласные и согласные из телефонной трубки в тот незабываемый голос? Узнал бы он его? Нет, голос Якоба был для него чужой. Он ни за что не узнал бы его голоса, ведь хотя он многое помнил, но голос Якоба забыл начисто. Этот голос полностью стерся из его памяти, лишь изредка он слышал шепот у самого уха, беззвучный шепот, а услышав, пугался и озирался по сторонам.
Разумеется, мысли Эрнеста не совпадали с мыслями Якоба. Якоб там, у себя в Америке, уж точно не считает нужным ставить себя на место Эрнеста. Возможно, он сильно разочарован, но не унывает, а если порой такое случается, то никогда этого не покажет. Он будет добиваться своего. Даже если его желания в конце концов не осуществятся, однако он, по крайней мере, сможет сказать себе, что сделал для этого все возможное. Всегда есть какой-то выход, и сейчас ему для этого пригодился Эрнест, как тогда в Гисбахе, так же, как впоследствии пригодился Клингер, безусловно, так же, как в Америке он наверняка использовал кого-то еще. Тот, кто был Якобу полезен, получал право на несколько секунд внимания и, если повезет, мог наслаждаться его похвалой, тот же, кто ему ничем помочь не мог, не удостаивался больше такой чести. Якоб никогда не сдается. Якоб уже все продумал за Эрнеста. Якоб не оставит ему времени на размышление. Якоб от него не отстанет.