— Может быть, — сказал Лухан. — Но осталось его правительство. Реньер окружил себя единомышленниками. Хотелось бы мне знать, кто послал тех двух министров.
— Разве являясь членами кабинета, они не могли сами взять на себя такие полномочия?
— Только в том случае, если остальные погиб- ли, — ответил Лухан. — А если дело обстоит именно так, то весьма маловероятно, что им удалось бы покинуть Иссел. Нет, они либо получили согласие всего кабинета, либо действуют по приказу премьер-министра.
— Какое унижение для этих двоих, — сказала Дарси, — обратиться за помощью к нам, после того, как мы их так жестоко разбили. Должно быть, им больше ничего не остается. Отчаянный шаг.
— Лучше сказать «хитрый», — пробормотал Лухан.
Но Дарси словно и не слышала его.
— В дневных новостях сообщили, что число пропавших после налета мазуков уже достигло
почти сорока тысяч человек.
* * *
СОРОК ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК!
Эти слова жгли его мозг подобно лазеру, не давая уснуть.
СОРОК ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК!
Да это же больше, чем ежедневно умирает на планетах, подобных Исселу, чье население исчисляется миллиардами. Возможно, этих людей мало кто знает, и правительство, конечно, просто махнет рукой. Но Лухан никак не мог избавиться от этой мысли.
Он посмотрел на Дарси, спящую рядом, взял прядь ее волос, намотал их на палец, чтобы еще раз убедиться, что все это ему не снится.
На том корабле, который мазуки захватили двадцать пять лет назад, было пятьсот человек, из которых он лично знал всего двоих. Но ради них Лухан был готов один сразиться со всем Бакалским Поясом.
«Сколько среди пропавших женщин и детей? — подумал он. — Сколько человек на Исселе испытывают сейчас то отчаяние, которое испытал тогда я? Сколько разрушится семей, сколько еще городов будут уничтожены, сколько миров испытают на себе то же самое, если Иссел останется один на один с мазуками?»
Чем больше Лухан размышлял об этом, тем яснее понимал, что ему уже не уснуть. Он бросил взгляд на часы: 4.32. В любом случае, до подъема осталось менее получаса. Адмирал тяжело вздохнул и сел.
Казак, лежавший на полу у кровати, поднял голову и навострил уши. Лухан встал, чтобы обуться и накинуть на себя халат — утром было прохладно. Когда он открыл дверь спальни и позвал: «Пошли, малыш», пес вскочил и потрусил за ним.
На пороге адмирал остановился, посмотрел на небо и проводил долгим взглядом Казака, умчавшегося в редеющую темноту. Дождь шел всю ночь. Воздух был свеж, земля набухла от воды, а узкая алая полоска вдоль восточного горизонта не обещала сухой погоды. Лухан глубоко вздохнул и направился к доджо.