Пассажир в папахе ворчливо забормотал:
— Конь, какой конь? Почему люди так любят волочить язык по пути пустословия? К чему твое любопытство?
— А ну-ка посторонись, ты, молодой.
Поезд снова мчался по степи сквозь тьму.
Стараясь перекричать лязг и грохот, новый пассажир снова засипел:.
— Куда едешь?
— Куда я еду, сам знаю, — довольно невежливо прокричал человек в папахе.
— Однако отец твой… те… те… не подумал вовремя, чтобы сын его вырос воспитанным юношей. А я слышу, что ты не какой-нибудь степняк-туркмен, у тебя говор бухарский.
— Воспитанный, невоспитанный. Рот болтуна, клянусь, решетом не накроешь. Степняк. Бухарец. Какое тебе дело, ты, умник?
Говорил туркмен тоном, не терпящим возражений, но Сиплый не унимался:
— Эта проклятая машина, именуемая поездом, едет в Карши, значит, ты едешь в Карши! А зачем… те… те… едешь в Карши? А?
Но тут свет незаметно взошедшей луны упал на площадку вагона, и Сиплый вскрикнул:
— Те… те! Да ты вооружен?.. Те… те…
На этот глупый вопрос туркмен странно хмыкнул и вдруг в ярости зарычал:
— А тебе что, проклятый?
— Я… те… те… я ничего, — засипел новый пассажир, отодвигаясь к краю площадки, — только я хочу сказать… те… те… Знаешь, в Карши… те… те… полно военных. Увидят товарищи твое оружие… твою баранью шкуру на башке, сразу скажут: «Он калтаман»… те… те… и пап тебя… лучше тебе слезть где-нибудь раньше. Эй!
Последний возглас был вызван тем, что туркмен вскочил и прислонился в угрожающей позе к стенке вагона. Теряя самообладание, Сиплый завопил:
— Не смей! Высокий начальник войск большевиков — мой друг.
— Проклятый! — надвинулся человек в папахе. — А ну, выкладывай на ладонь всю дрянь, что у тебя в душе. Ты заодно с ними? — Теперь в голосе его слышались одновременно и страх и злоба. — Вот что ты делаешь в степи!
Вагон яростно швыряло и раскачивало на поворотах. Поезд шел под уклон все быстрее. Паровоз ревел почти непрерывно и заглушал слова.
— А сказали мудрые, — снова заговорил туркмен, — «человек от цветов становится нежным и мягким, а от камней — твердым и жестоким». Клянусь, ты от меня не уйдешь! Это верно так же, как то, что меня зовут Иргаш…
— Иргаш! Так тебя зовут Иргаш… те… те… Иргаш, ты едешь… те… те… в Карши? Там эшелоны. Тебе поручил комитет.
— Тихо! — предупредил человек в папахе и протянул угрожающе: — Курице, если она много кричит, отрывают голову…
— Остановись! — засипел новый пассажир, повиснув на поручнях над стремительно убегающим железнодорожным полотном. — Остановись! Говорю, я тебя знаю… Я тебя знаю… Ты…
— Что ты знаешь?.. Ты много знаешь. Ты, собака, большевистский шпион. Ага, тебя послали за мной шпионить. Так получай.