Мгновенно толпу прорвало, и она заревела: «Стрелять! Стрелять! Чего на них смотреть? Хватит, довольно мерзнуть! Давай!»
Пантелеймон Кондратьевич набросал несколько слов на листке блокнота и послал председателю трибунала. Тот долго и внимательно читал. Потом поднял голову и, встретившись взглядом с глазами Пантелеймона Кондратьевича, понимающе кивнул.
Шум стоял долго. Он постепенно стих сам собой, потому что члены Ревтрибунала вполголоса совещались за своим столом.
Тоскливо, скучно смотрел Кузьма Седых на бойцов. Сколько среди них было товарищей, друзей. А сейчас? Сейчас все они кричали: «Стрелять! Стрелять!» Что ж, пусть стреляют. Один конец.
Он посмотрел на Хайруллу и не узнал его: так тот посерел и осунулся.
«Боится, трус. Помирать неохота», — заключил Кузьма Седых.
Заговорил председатель:
— Товарищи, нерушимо стоит на страже революции Красная Армия. Империализм, эмир, дожидающийся счастливых времен, — величайшая опасность для всех свобод, добытых трудящимися. Два лодыря и растяпы нанесли рабочему классу удар ножом в спину… Поднять на воздух столько амуниции, снарядов… Сколько лишней крови, красноармейской, народной, прольется из-за них…
И он показал на обвиняемых. Толпа опять заревела.
— Тише, товарищи! Оглашаю приговор.
Он отвернул лицо от все усиливающегося ветра и прокричал:
— Обвинение признается доказанным. Красноармейцы Герфанов и Седых допустили преступную халатность на посту, причинили ущерб Красной Армии, помогли британским империалистам… Учитывая тяжесть преступления, а также нераскаянность и закоренелость обвиняемых в стремлении их ввести в заблуждение следственные органы, на основе Уголовного кодекса РСФСР, статья 207, раздел 7, Ревтрибунал дивизии постановил…
Он сделал паузу, как раз достаточную для того, чтобы Седых успел мучительно сглотнуть слюну, а Герфанов поднять руки и закрыть лицо. Оба они отлично знали, что скажет сейчас председатель, знали, но… надеялись, что он не скажет… Однако председатель сказал:
— Герфанова Хайруллу…
— Почему я первый, — взвизгнул Хайрулла, — не хочу быть первым!
Но председатель Ревтрибунала повысил голос и членораздельно выкрикнул:
— Герфанова Хайруллу и Седых Кузьму приговорить к высшей мере наказания — расстрелу.
Взвизгнул Хайрулла, заверещал по-заячьи.
Повернув обезображенное ожогами лицо к собравшимся бойцам, Седых виновато улыбнулся, растерянно и добродушно.
Толпа грохнула аплодисментами и возгласами: «Правильно!»
Седых сделал движение пойти: что там задерживаться, все ясно — расстреляют, как пить дать расстреляют. Но тут рукоплескания и возгласы стихли, а председатель Ревтрибунала прикрикнул на подвывающего Хайруллу: