— Что вы шумите, не даете отдыхать человеку? — сказал хозяин дома.
— Здравствуйте, господин Самад-кази. Это я, начальник таможни.
— И вы здравствуйте, но разве так можно громыхать.
— Извините, господин Самад-кази, но к вам во двор забежала женщина.
— Вы понимаете, господин, что вы такое говорите?
— Это рабыня одной достойной госпожи. Она сбежала от хозяйки.
— Ко мне во двор никто не забегал.
— Нет, забежала женщина, — настаивал начальник таможни.
— Нет, у меня во дворе только моя жена и ее сестра.
— А я сам погляжу.
— Остановитесь, почтеннейший, вы нарушаете все добрые обычаи. — Тон казия становился проповедническим. — Стойте.
Струйка из кумгана дрогнула и расплескалась, потому что калитка стукнула и кто-то (Жаннат не посмела обернуться) заскочил во двор. Она дрожала и трепетала. Она слышала громкое сопение.
— Эй, — взвизгнула жена казия, откинув мокрые волосы, — это что за невежа лезет в дом! — И она, как была с открытым лицом, расставив пальцы с длинными ногтями, кинулась на начальника таможни. — Ого, старый развратник, сейчас я тебе глаза выцарапаю!
Жена казия была молода и сильна. Начальник таможни поспешно юркнул в калитку.
— Справедливость! Справедливость! — сказал казий, выпроводив непрошеного гостя и весьма внимательно разглядывая Жаннат. — Да, да, я беру… то есть мы с моей женой возьмем тебя к себе и не дадим в обиду.
Снова на улице послышались крики. Теперь к ним присоединились вопли Мамурахон: «Украли, украли! Дочку украли!»
— Это ваша мать? — быстро спросил казий.
— Нет, ради бога, нет! Она торгует девушками, — бормотала Жаннат.
— А, — проговорил казий и обратился к жене: — Спрячь ее, ну в сундук, что ли.
Жена казия увела Жаннат в женскую половину.
— Конечно, залезать тебе в сундук нечего, но сиди тихо.
Слова хорошего человека — сливки, слова дурного — навоз. О аллах, сколько ужасных слов пришлось выслушать казию и его домочадцам от Мамурахон, когда она ворвалась во двор вместе с пьянчугами. Жена казия бегала простоволосая по крыше и звала на помощь соседей, большие псы точно взбесились, а бедняжка Жаннат спряталась в михманхане в нишу за груду одеял и проливала беззвучные слезы, дрожа от страха, что вот-вот ее найдут. Но собака лает, волк бежит своей дорогой, и сколько ни скандалили Мамурахон и пьянчуги, а пришлось-таки им с пустыми руками уйти из дома казия. Ведь он занимал высокое положение в Байсуне и ссориться с ним никак не следовало.
— Девочка, твоя мать далеко. Придется тебе пожить у меня до поры до времени, — сказал Самад-кази, выслушав историю Жаннат. — Какие изверги еще существуют в нашем мире! Я напишу твоим родителям о твоих злоключениях.