Рут молча слушала. Она все еще не могла сообразить, к чему он ведет.
— Приехав сюда, я вовсе не собирался справлять Рождество и, уж во всяком случае, понятия не имел, что познакомлюсь с вашим семейством. Все, чего я хотел, — это провести несколько дней в одиночестве.
— Но они такие, какие есть, Такер. Если вы считаете, что они вмешиваются в вашу личную жизнь, скажите об этом прямо.
— Это не совсем так. — Такер помедлил, словно подбирая слова. — Вы все держитесь один за другого. Такая сплоченность просто удивительна. Вы так привязаны друг к другу, из года в год собираетесь вместе в День благодарения, на Рождество… — Он откинул волосы со лба. — Ну так вот… Когда тетя Ада вручила мне свой носок, меня как будто тоже приняли в члены семьи.
— Вы не первый и, наверно, не последний. В нашей семье любви хватит на всех.
— Да, вы прекрасные люди, но все это не для меня.
Произнесенные мягким, вкрадчивым тоном, эти слова все равно прозвучали как приговор. Рут не мыслила себя без своих родных, и, отказываясь от них, Такер отказывался и от нее. У нее защемило сердце.
— Вы так говорите, словно семейные узы душат вас.
Он повернулся к ней.
— Я хочу только сказать, что слишком засиделся с Бэбкоками. Пора ехать домой.
Рут выпрямилась и отошла от тетушкиной машины.
— Ну что ж, — проговорила она, стараясь не выдать охватившей ее горечи. — Думаю, вас не станут удерживать насильно. — Она развернулась, чтобы уйти.
Такер не дал ей сбежать, взяв за локоть. В душе Рут появилась слабая надежда, что, может быть, она еще найдет какие-то слова, которые заставят его передумать и остаться.
— Не думайте, что ваши родственники мне не понравились, — сказал Такер. — Понравились. Просто кое-какие проблемы возникли на работе и…
— Все в порядке, не надо извинений. Вы никому из нас ничего не должны.
Он, помрачнев, отдернул руку.
Рут решительно зашагала к выходу. Она не станет больше ничего ему говорить.
— Вы правы, — произнес он ей вслед, — я не обязан перед вами извиняться. Но кое-что все-таки должен сказать.
Рут остановилась и повернулась к нему, стараясь принять независимый вид и не выдать своего смятения.
— Все дело в том, — продолжал Такер, — что любовь и привязанность не для меня, я к этому не готов.
— Но я об этом и не… — Рут оборвала себя и умолкла.
— Я не готов к тому, чтобы стать кузеном Такером со всеми вытекающими из этого обязанностями члена семейства.
Он дотронулся до ее руки.
— Надеюсь, вы меня понимаете.
Рут кивнула, хотя не понимала, да не очень-то и хотела понять. Она показала рукой на автомобиль:
— А у вас нет подходящей машины для зимы? Вы же замерзнете.