А как сводило его с ума весь прошлый месяц рождественское поздравление в витрине ее магазина! Вот уж точно: мир тесен. Но эта женщина обожает игрушки, детишек, Рождество и тому подобную ерунду, а значит, она ему совершенно не подходит.
Нет, наоборот. Она подходит ему, как никто другой.
Сам себя не понимая и путаясь в вихре мыслей, он взлохматил свои волосы жестом полного отчаяния и вошел в кухню.
Сдернув полотенце с вешалки, Деймиан вытащил из духовки кастрюлю и поставил ее на стол. Выглядит восхитительно. Самое время снимать с огня: корочка из тертого сыра — золотисто-коричневая и хрустящая. Полчаса назад он просто умирал с голоду, а теперь ему хотелось совершенно другого.
Соберись, сказал он себе. Сконцентрируйся на этой кастрюле. Это гораздо безопаснее.
Стефани вошла в кухню. Хотя на ногах у нее были только носки, Деймиан услышал мягкие шаги. Не поворачиваясь, он сказал:
— Выглядит потрясающе.
— Спасибо. Это мое традиционное блюдо.
— Хотите еще вина?
— Нет, спасибо… мне достаточно.
Наконец он повернулся и увидел, что в руке у Стефани был почти нетронутый стакан. По кухне распространился запах ее духов.
Он мысленно выругался. А Стефани стояла рядом. Она сделала маленький глоток вина.
— Никогда не пью больше одного бокала, если предстоит сесть за руль.
Сесть за руль… Конечно, она скоро уедет. Как только появится аварийная Грантема, она уедет.
— Ладно. — Он сделал над собой усилие и отвел глаза. Взял ложку. — Садитесь, я все подам.
Напряжение висело в воздухе. Электризующее и опасное.
Он поставил тарелки на стол и сел напротив. Предложил соль и перец.
Стефани покачала головой:
— Нет, спасибо. Вам, наверное, понадобится соль. Я мало посолила.
— Нет, уверен, что мне понравится.
Ему не просто понравилось. Он наслаждался едой. Удивительно, но аппетит вернулся… аппетит к еде. А вот желание поцеловать Стефани никуда и не пропадало.
Деймиан поднял глаза и обнаружил, что она еще не приступала к еде. Стефани сидела, сложив руки на коленях, и наблюдала за ним. Ее глаза, зеленые, как весенняя листва, были прикованы к нему.
— Кто такая Эшли?
Стефани чувствовала, что у нее перехватило дыхание. И как этот вопрос вырвался у нее? Садясь за ужин, она совсем не собиралась его задавать. А теперь, глядя, как темнеет лицо Макаллистера, поняла, что сделала большую ошибку.
— Кто, черт возьми, сказал вам об Эшли?
Стефани решила не признаваться, что слышала, как он произнес это имя во сне. Она пояснила:
— На книге, которую я читала, есть дарственная надпись.
— Она была моей женой. — Его лицо стало мрачным, отчужденным. — Пять лет назад она умерла.