Джастин посмотрел в окно. На заснеженной равнине лежал лунный свет. Он слепил глаза, мерцал и сверкал, как огонь, если бы холод мог гореть.
Снежный огонь. Снежное пламя.
Такое же прекрасное и вероломное, как действующие лица его повой пьесы. «Снежное пламя». Подходящее название.
— Джастин!
Голос был мягкий, чувственный. Джастин знал, Майра стоит в дверном проеме его кабинета.
Он пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, подальше от Майры и ее бесконечной шумной вечеринки. И вот она здесь Ему не надо было оглядываться, чтобы увидеть ее опущенные ресницы и часто вздымающуюся грудь, будто она запыхалась, на бегу отыскивая его. Джастин до мельчайших подробностей изучил ее повадки.
Майра всегда оставалась актрисой — на сцене или вне ее. Джастин почувствовал обычное раздражение при ее появлении. Не оборачиваясь, он спросил:
— Что случилось. Майра?
— Арти сказал, что ты не намерен возвращаться в Нью-Йорк.
Джастин снова поглядел на сверкающий снег за окном. Так хочется расстаться по-хорошему, подумал он.
Встав из-за стола и опустившись в кресло, Джастин наконец взглянул на жену: все как обычно, ничего не изменилось — соблазнительная, очаровательная, артистичная: высокий разрез платья обнажает длинную стройную ногу, огромные голубые глаза удивленно распахнуты, белокурые блестящие волосы эффектно рассыпаются по плечам.
Охватив наметанным взглядом стоявшую перед ним жену, Джастин подумал, что она так же прекрасна, как в тот далекий день, когда он впервые увидел ее. Нелепо, но и тяжко признаваться в неотразимости ее красоты теперь, когда низкий тембр ее грудного голоса не волнует его, оставляет равнодушным; единственное, что еще вызывает какие-то чувства, это непонятный страх, застывший в ее глазах.
Все эти годы с эгоизмом избалованного ребенка она досаждала мужу, ставила его в глупое положение, на каждом шагу оскорбляла, но ее поведение почти не задевало его, он скорее жалел Майру. Она так боялась будущего, стеснялась собственного возраста, приходила в панику от одной мысли, что может лишиться популярности у публики. Как тут не посочувствовать? В конце концов, Джастин когда-то любил Майру и даже сейчас ощущает себя ответственным за нее. Ведь она все еще остается его женой — хотя его не обманывало предчувствие, что брак их недолговечен…
— Арти не ошибся, — сказал Джастин, облокачиваясь на спинку кресла. — Я не вернусь в Нью-Йорк.
Майра приняла огорченный, почти убитый вид. Этот отработанный прием способен был тронуть сердце самого бесчувственного мужчины, но Джастин лишь понимающе улыбнулся. Он слишком хорошо знал свою жену.
