освободило сада край
окно, открытое для зренья.
Угадываю слабый стук
листа, упавшего на землю,
покинувшего старый сук
ствола, которого приемлю
изгиб и ветреность ронять,
что было некогда желанно,
и корни вновь обременять
работой жизни неустанной…
Как маленькая, на коленях
на подоконнике стою
и простодушно не таю,
что исповедоваться лень мне.
Я послежу за тенью крыш,
за псом, спешащим наудачу…
Бесповоротно меньше знача,
чем тот – оставленный – малыш.
Е. Колъченко
Такая утром благодать,
что сердцу ничего не надо.
Душа не просит угадать,
кому дарована отрада…
Трепещет золото листов,
его последний всплеск – неровен,
среди чернеющих крестов
свободных веток – посторонен.
Уже не дерева сиротств,
ещё не моего – товарищ,
ты отклоняешься и манишь
и изменяешь тени рост…
Кому вершить земной удел
дано – не ведает природа.
Негромко наступает день,
чернеют земли огородов,
расположившихся окрест
домов, глядящих поневоле
на это маленькое поле,
на этот беззащитный лес…
Немилосердна – тишина.
Больная голова – что идол.
Опять рука отягщена
судьбой – кариатиды.
Что проку голову держать
в руках, на плахе…
В перечислении держав —
что этой птахе?
А где-то – зной и дев чреда,
и – ни усилья – в станах…
И, как зверьё, чуть – на чердак,
в – другие – страны.
Где сад и ночь, я быть хочу
и ощутить, касаясь чуть
ладонью чуткого ствола,
его негромкие слова.
И кроны, и корней усилью
сердцебиением внемлю.
Луна, торжественно обильна,
взошла, подобна кораблю,
в просторе бедствуя небесном,
качаясь в облачных волнах…
Свет, заполняющий окрестность,
означил тени на стволах…
С своею спутницею верной
среди деревьев встречу день,
и постепенно проблеск первый
сотрёт мою ночную тень.
Неравны наши дни – вокруг миры планет,
как в нас – миры сердец, закрытые для глаз…
Нам время смотрит вслед исчерпанностью глав,
затягивая грудь – на прошлое – плотней.
Будь дважды этот день – он дважды безымян
остался бы затем, чтоб память – притеснять…
В нём – право и предлог – остаться без ума
сегодня, и потом – без радужного сна.
Бежать навстречу дню, чтоб гнать его, как пса,
забывшего, зачем служил он и кому…
И снова узнавать, что это – только сам
ты – день, и пёс, и бег, и – вожделенье мук…
Л. и Е. Колъченко
Ключи забросила – сегодня у друзей
мне вечер коротать и вглядываться в полночь.
– Всё хорошо! – вам волноваться полно,
нам не дано избыть печали всей.
Ключи забросила от дома, и стихов
сама закрыла трепетные входы, —
о, не волнуйтесь! – не погибнут всходы,
неудержим ползущей стрелки ход.
Мы кружимся за ней, но не узнать,
что сбудется и сбудется вообще ли…
И время ускользнёт в какие щели?…