Ульяна жила в этом городе с незапамятных времен. Когда-то, давным-давно, привез ее муж из березовой деревеньки. Там она жила с родителями и старой бабкой, слывшей во всех окрестных деревнях лучшей знахаркой. От нее перенимала все. Помогала, запоминала секреты. Но бабка, уча ее, всегда говорила:
— Сама лечить будешь, когда не станешь рожать… До той поры — не смей! Не берись помогать чужим. Знахарем в один день не становятся. Дозрей уменьем и разумом, сердцем своим, чтоб человечью болезнь вылечить, жизнь познать надо, тепло и состраданье заиметь. Без того не получится с тебя ничего. А науку мою — учи. Запоминай все, чтоб не ошибиться, не запамятовать потом.
Ульяна родила двоих сыновей. В аккурат перед войной оба ушли в армию. Вскоре забрали на фронт мужа. И осталась баба одна, в пустой избе. Даже страшно стало от одиночества. Хоть волком вой на осиротевшие углы. Такая непривычная тишина в доме стояла. Кусок поперек горла колом становился. Но тут беженцы нагрянул». Из деревень, какие немцы заняли, сбежали люди. Одна из баб насмелилась, постучала в дом к Ульяне, на ночлег попросилась, та и приняла. Разговорились, сдружились женщины.
— Знаешь, Уля, нечем мне за постой тебе заплатить. Ничего у меня нет. В чем была сбегла из дома. Но одно оставлю в память о себе. Научу гадать на картах. Не шибко какое дело, ан без куска хлеба никогда не останешься. Никто не знает, сколько немец тут пробудет. Ты и в эту годину от голода не пропадешь. Бабы к тебе ходить станут. Ты сама цену гаданию не назначай. Оно, как и в лечении, пусть дают, кто сколько сможет. А коли нет ничего, тоже не отказывай, чтоб умение не отнялось, — сказала беженка.
С тех пор до поздней ночи, забравшись на лежанку печки, учила Ульяну гаданью. Та все быстро перехватывала. Беженка удивлялась. И как-то
— А ведь и меня обскачешь скоро. Толковая ты. Не напрасно на тебя время пошло. Ну да и я спокойна буду — не пропадешь теперь…
Вскоре она ушла. В город вошли немцы, и всякий чужой человек стал заметен.
«Теперь уж мне не рожать. Сыны повырастали. Вернутся, свои семьи заведут. А мне нынче знахарством стоит подзаработать, где-то гаданьем. Ну, что делать, если работать негде, а в доме — ни куска хлеба», — решила баба.
Стоило ей кинуть карты двоим соседкам, как к ней потянулись со всей улицы. Одним гадала, других лечила. Платы не требовала. Сами приносили. Кто пяток яиц, другая — сало, иная целую буханку хлеба. Случалось, за гаданье платили щедрее, чем за исцеление, и все удивлялись, как верно говорит Ульяна, будто в зеркало смотрит.