Газеты еще не пришли. Включил телевизор. Скорбящие лики Никиты Михалкова, Владимира Лукина, Алексея Германа, Юрия Любимова, Александра Сокурова… Как на подбор. Элита. VIP. А почему нет Радзинского, Битова, Хакамады? Странно…
Заглянул в Интернет. Удивился единодушию. Конечно, первым делом:
— De mortuis aut bene, aut nihil.
Но потом понесло:
— Кто помои теперь на родину лить будет?
— О! Таскать их не перетаскать…
— О мертвых либо хорошо, либо ничего.
— Вот еще бы о Сванидзе — ничего.
— О мертвых либо ничего, либо хорошо.
— Скажи мне что-нибудь хорошее про Гитлера или Чи-катилу.
— О мертвых либо ничего, либо правду. Он сам при жизни вволю поглумился и над живыми и над мертвыми.
— Поносил не только Ленина и Сталина, но лгал и о великих писателях от Пушкина до Максима Горького и Шолохова.
— Не обошел враньем и Толстого, и Достоевского с его каторгой. Издевался!
— Умер сразу после Дня десантника. И был десантни-ком-диверсантом, заброшенным в наш тыл.
— О мертвых либо хорошо…
— Что, смерть сразу все искупает? Мерзавец живой или мертвый — все равно мерзавец.
— Он все-таки из антисоветчика в русофоба не превратился.
— Антисоветчик — русофоб. Это закон.
— Не совсем так. Русофоб — антисоветчик.
— Вся его суть открывается одним сопоставлением. За что Горбачеву дали Нобелевскую? За предательство. А Солженицыну — за любовь к отечеству? За что Горбачев получил звание «лучшего немца»? За то же самое — за предательство. А Солженицын за что получил звание почетного гражданина США — за любовь к России?
— Он не получил, отказался.
— Да, но в данном случае более несущественно, что ведь предложили же за что-то! Причем, сенат проголосовал единогласно. Но он осмотрителен, как заяц: жене разрешил взять американское гражданство, а сам — когда уже все было готово, буквально в последний момент отказался.
— О мертвых либо…
Неисповедимы пути Господни. И случилось так, что моя жизненный стезя не раз соприкасалась и даже пересекалась со стезей новопреставленного Александра Исаевича Солженицына. Так, еще в январе 1945 года мы были недалеко друг от друга: 48 армия 1-го Белорусского фронта, в которой служил он, вступила в Восточную Пруссия из района Цеханув с юга, а моя 50-я 2-го Белорусского из района Августов-Осо-вец — с юго-востока. И с тех пор до дней нынешних… Мой путь на дачу как раз через Троице-Лыково, еду и всегда думаю: здесь за воротами дома 2/2 по 1-й Лыковской улице на пяти гектарах лесисто-болотистой местности, окруженных спиралью Бруно, обитает Титан…
Известный властитель дум Владимир Бондаренко сейчас уверяет: «На свете не так уж много пророков. Их час-то не любят и даже ненавидят. Их боятся и им завидуют… Я одним из первых написал о нем в «Литературной России», стал переписываться с ним, когда он жил еще в Вермонте». Ну, это не совсем так. Тут достопечальное явление раннего склероза. Во-первых, главное пророчество Солженицына состояло в долдонстве о том, когда он жил в США, что Советский Союз вот-вот сокрушит Запад. И что же мы видим? Где пророк? Кто пророк? Во-вторых, первыми лет на пятнадцать раньше Бондаренко, еще в 1962 году сразу после выхода в «Новом мире» повести «Один день Ивана Денисовича», о ней одобрительно написали Симонов, Маршак, Бакланов, автор этих строк и другие.