— Пережито столько… Тебе лучше…
— Знаю…
Я влез в комнату и прикрыл окно. Хотел поставить на подоконник вазу, но Диана велела оставить ее на столе. Она потушила о раковину сигарету. Придавила слабо, и окурок продолжал тлеть. Я истер окурок до самого фильтра. Раковина раскачивалась и переваливалась с боку на бок. Диана глядела на нее, покуда раковина не замерла.
— Я тебе нравлюсь? — неожиданно спросила она.
— Да, — ответил я. — Конечно.
— А ты… я хочу сказать, могла бы я быть той, кого ты, возможно… Какая чепуха! Ты же знаешь, что я хочу сказать… Только не подумай, что я малость спятила… Только не подумай, что я этого не знаю… Я знаю все о тебе и о себе… И мне от этого мало радости…
— Ты красивая, — шепотом проговорил я, — как самый прекрасный цветок в самом большом саду мира.
Она слабо улыбнулась.
— Какой же ты нечуткий.
— Что? — еле слышно выдохнули мои губы.
Она подошла совсем близко, голос ее звучал глухо. Я завороженно смотрел ей в глаза, и в них было все, ради чего жив человек. Я поднял руку и убрал у нее со лба локон. Рука моя скользнула по мягким волосам и осталась у нее на шее. Под пальцами я ощутил серебряную цепочку и тепло золотистой кожи. Внезапно вся она с жадностью потянулась мне навстречу, ее губы и вся она, и я тоже устремился к ней. Губы наши судорожно слились, и голова у меня пошла кругом. Я себя не узнавал.
Я держал ее в объятиях, и она льнула ко мне все крепче. Вдруг она отвернулась и высвободилась из моих рук. Отошла к книжной полке, взяла несколько книг и положила на стол.
Я захмелел, будто от вина. В голове вертелись тысячи мыслей, но сводились к одной, главной: спасибо судьбе за то, что существую я и существует она.
Меня качало, как на качелях. Ну и ладно! Пусть она думает: а он-то по сравнению со мной слабачишка. Все чудесно, пусть она думает: он покорен, набросила на него лассо, как на норовистого жеребчика, вот он и не брыкается. Могу повести его куда захочу, делать с ним что захочу. Он принадлежит мне. Обрела его за один поцелуй, заставивший его позабыть обо всем на свете. Я стала его миром, а двух миров не бывает…
Диана складывала в сумку книги. Ее волнение прошло так же скоро, как наступило.
— Помню, как я тебя тогда ждала… Ждала каждый день… Во всяком случае, я чувствовала, что понравилась тебе… Ощущала себя розой, ждущей садовника…
Дыханием касаясь ее душистых волос, я резко повернул Диану к себе.
— А-а, — выдохнула она удивленно, потом положила руки мне на плечи. Я привлек Диану к себе, гладил ее плечи и руки, и целовал ее еще и еще, и ее лицо, тянувшееся ко мне, выражало покорность, и сухие губы слегка подрагивали.